Начать следует с того, что я едва ли не с раннего утра благополучно провернул побег из дома. Просто не мог больше смотреть на ту, с позволения сказать, леди, которая решила, что моё обучение следует начать с азов математики, и уже успела мне надоесть своей непоколебимой верой в то, что все дети в целом и я в частности – непроходимые тупицы. И пусть благодарит Магистров за то, что я просто отвёл ей глаза, а не сотворил что-нибудь неудобоваримое с её внешностью в духе "профиль - селёдка, анфас - лещ"… Вот именно, куда уж тут хуже? Хотел бы я знать, где отец их, таких, находит… У одного был, помню, такой нос, что птицам с насестом путать в самую пору. Так я, наверно, никому и никогда не буду рассказывать, что сотворил с этим самым носом… Честное слово, ничего интересного. Разве что он у бедняги зацвёл, подобно дереву вахари, круто завернувшись кверху. Донельзя забавное зрелище, я вас уверяю! Впрочем, честное слово, понятия не имею, как это вышло, но точно помню, как этот тип чем-то очень сильно меня разозлил и я перестал себя контролировать. Если совсем как на духу – итог мне даже очень понравился. На полном серьёзе заявляю – ему бы следовало остаться таким насовсем. Правда, если верить отцу, знахарь едва сумел спасти этого дурака. Мол, проблемы с дыханием возникли и ещё с чем-то, где-то не там проросли корешки, или нечто вроде. Но тот сам виноват. Какой-то совершенно чужой человек, ничем не заставивший себя уважать, даже не попытавшийся понять меня, хотя бы отчасти, будет мне говорить, как себя вести в моём же собственном доме – нашем с отцом доме, но уж никак не его вотчине! Да ещё с видом такого неприкрытого превосходства… Ага, сейчас. Мечтать не вредно, мечтать опасно. Смертельно опасно. Вот положа руку на сердце – говорю как есть, умри это чучело от моего колдовства, я бы не только ни слезинки не пролил, но, возможно, даже посмеялся бы. Не знаю. Всё-таки воображать - одно, а реально понимать, что именно случилось по моей вине – другое… А так, хорошо ли, плохо ли, но всё кое-как обошлось.
И такое происходило почти постоянно. Обычно с меньшей долей риска для моих "жертв", по крайней мере, больше ни разу не слышал, чтобы кто-то ещё из их числа попал к знахарю в критическом положении. Уж что-что, а это бы отец мне точно рассказал. И ещё нашёл бы для себя повод для гордости, уж в этом-то я не сомневаюсь.
Нет, не то чтобы я ставил себе целью жизни их всех изводить. Однако, это было тем единственным, что худо-бедно придавало необходимости взаимодействия с посторонними людьми хоть какой-то смысл и интерес. Иначе с ними с тоски можно было бы рехнуться, причём без малейшего преувеличения. Нет, я не сержусь. Более того, если я начинаю как следует задумываться – мне даже становится их жаль… Такими-то быть, полагаю, счастье небольшое.
Но хватит о всякой ерунде. В такое замечательное утро, только-только начавшее вступать в разгар, можно найти куда более любопытное занятие. Например… Так, стоп. А куда запропастилось моё маленькое пушистое чудо? Конечно, имя у него было. Условное, так сказать. По крайней мере, нечто, похожее на то, чего хотел сам лис, по-человечески звучало как "Хани". Хотел бы я знать, что это означало для него… Но он не мог найти достаточно точных образов, чтобы объяснить мне. Не сказать, чтобы с моей точки зрения это имя являлось верхом совершенства, однако, мне пришлось принять как данность. Но речь не об именах, а о том, что конкретно сейчас я оказался не в состоянии до него дозваться. Ни обычной речью, ни Безмолвной, никак. И длилось это по факту, вероятно, минут пять, хотя, если судить по моему субъективному восприятию времени, прошло несколько маленьких вечностей. А потом ко мне в сознание проник его почти суеверный испуг, тот, от которого живые существа дрожат от макушки до пяток и трепещут до самого нутра.
Я растерялся. Даже когда мы только познакомились, я не видел его в таком состоянии. А уж тогда причины для тоски и паники у него имелись, и немалые.
Растерялся, но всё-таки понял, пусть и не сразу. Где-то поблизости был ещё кто-то. Кто-то, одно присутствие кого – а я точно знал, что вреда моему другу он не причинял, - сделало из Хани беззащитного малыша, готового распластаться на брюхе и тихо скулить. Вот, он подошёл, и, конечно, у меня на глазах он не позволил бы себе подобное поведение, но по взгляду и тому, как встопорщилась шёрстка и двигался хвост, всё было более чем понятно. Это те кретины, мои наставники, которых я обвожу вокруг пальца дома, ничего бы не заметили. А я видел. И мне это не нравилось. Зато теперь у меня в груди вспух горячий ком гнева. Похоже, что я, кажется, первый раз в жизни, по-настоящему был готов убить того, кто сотворил такое с душевным равновесием ни в чём не повинного Хани… Готов-то готов, а вот смогу ли? Да увидеть бы его, моего врага, для начала, а потом уже решать, как следует поступить! По-другому такие дела решить невозможно.