В этот пронзительно прекрасный своей таинственной прозрачностью, порождённой тайной, пропитавшей Город, вечер порог "Кофейной Гущи" переступили двое. Мужчина тактично придержал для женщины дверь, пропустив вперёд. Они оба уже бывали здесь, поэтому стеснения в выражении лиц и движениях, свойственного некоторым людям, когда они попадают в незнакомое место, не было. Впрочем, подобное поведение этим двоим было вообще не свойственно. Скорее, наоборот.
Их, видимо, не ожидали. В кофейне обнаружился только Франк, ни Триши, ни тем более Макса не наблюдалось. Первая, вероятно, ушла в гости или собирать какие-нибудь ценные ингредиенты, а где пребывал второй – лучше было даже не спрашивать. Любой ответ на подобный вопрос был бы явной ложью. А непостижимое раздражается, когда ему докучают глупостями.
-Хорошего вечера, Франк. Мы тебе не помешали? – мужчина не выглядел как человек, всерьёз принимающий во внимание возможность того, что его со спутницей сейчас выставят вон. Скорее, он просто соблюдал нормы вежливости.

Шурф наконец перестал изучать кожу на тыльных сторонах ладоней и роспись на ногтях и, подняв взгляд, устремил его сквозь пространство. Лонли-Локли смотрел куда-то в пустоту, видя перед собой давно прошедшие картины – здесь, в этом нереальном, но куда более правдоподобным, чем кое-что из так называемого сбывшегося, месте они казались ладно подогнанными фантазиями, и только удары сердца отслеживали меру истинности в рассказе мужчины.
-Меламори, как ты уже могла догадаться – я не просто так пригласил тебя сегодня с собой. Возможно, тебе следовало услышать эту историю гораздо раньше, но в данном случае я склонен повторить небезызвестную поговорку, утверждающую, что поздно всё-таки лучше, чем вообще никогда. Сэру Максу тоже можно было бы, но он больше не является моим подопечным и не факт, что когда-либо им станет снова. Таким образом, за его образование я ответственности больше не несу… Но могу поспорить с тобой, Меламори, на десять корон и две дюжины порций мороженого… - он мягко, по-доброму, улыбается, и эта улыбка не кажется вымученной, она явно даётся ему сейчас легко и выглядит очень уместно, - …что ему было бы любопытно. Но чего нет, того нет. Если захочешь – можешь потом пересказать ему. Хотя это уже будет не совсем то, согласен. И, вдобавок ко всему, ему ныне и без того хватает, чем заполнить свои мысли.
Проговорив это, он делает несколько добрых глотков воистину волшебного чая и приступает непосредственно к рассказу. Глядя всё туда же, сквозь расстояние и время.

Что до времени, в которое происходили описываемые мной события – то началось это, когда Смутные Времена уже постепенно близились к завершению. Может быть, ещё и не все это ощущали, но Чиффа тоном крупного знатока утверждал, что исход войны окончательно и бесповоротно предрешён, и, более того, совсем близок. Поведи носом – и унюхаешь. Однако же, невзирая на это, поток работы, обрушивавшейся на нас, не иссякал. Причём, как я был вынужден заметить, наши противники в совершенстве постигли науку скрываться и прятаться, как от наёмных убийц вроде нас, так и друг от друга. Да, разумеется, каждый представлял опасность для каждого, и все стремились выжить любой ценой. Остатки изрядно прореженных Орденов вредили исподтишка, но по-крупному. Вот, например, один колдун из Ордена Могильной Собаки покрыл мостовые и стены домов сразу пары-тройки десятков улиц, составлявших целых четыре квартала на Левобережье, густой и вязкой, остро пахнущей слизью сочного тёмно-зелёного цвета. Она стеной вздымалась выше любого человеческого роста, даже эхлы, пожалуй, на её фоне показались бы недоростками, кроме того, её не брали ни вода, ни огонь, а попытки вычерпать вручную приводили лишь к тому, что она вновь расползалась по очищенному было пространству. Прикосновение же любого живого существа активизировало эту субстанцию, и она с аппетитом поглощала неосторожных. Лишённые притока кислорода, они очень быстро умирали в её недрах. Разделалась с опасной жижей только моя левая Перчатка. Вы можете судить о масштабах проделанной работы и затраченном на неё времени. Того мага изловили адепты Ордена Семилистника, но лишь благодаря тому, что он, не зная, какие улицы перекрыты, сунулся в ловушку и был захвачен прежде, чем успел устроить ещё что-нибудь… Такое непотребство происходило каждый день, да по несколько раз. В целом, обычная рутина. Чиффа, насколько я помню, откровенно развлекался. К сожалению, я не был в состоянии разделить его подход к проблеме. Работа – это работа, а не забава для детей до двадцати лет. Неоднократно мне казалось, что он издевается, подбрасывая мне новые задания с такой частотой, что я не успевал отдышаться после предыдущих. Я не преувеличиваю – бывало, что и получаса не проходило. Даже ночью он мог разбудить меня в любую минуту и отправить хоть через весь город. Впрочем, не скажу, чтобы данное обстоятельство существенно изменилось и в дальнейшем, разве что объём работы определённо стал гораздо меньше, когда Эпоха Кодекса насчитала несколько дюжин лет. Сказать честно – тогда-то мне в целом было всё равно. Я делал то, что должен был, и ни во что больше не вмешивался. Я утратил вкус к жизни и порой был готов отдать её едва ли не по первому требованию. Не могу сказать, впрочем, что в моём существовании больше не было удовольствия, но однообразная трудовая колея, начинавшаяся фактически с момента пробуждения - если мне вообще удавалось поспать, разумеется, - и к концу дня, не рабочего, а, скорее, дня как времени суток, выматывавшая донельзя, притупила все ощущения, кроме всепоглощающего чувства долга.
И вот тогда-то мой учитель преподнёс мне сюрприз.
В один прекрасный, действительно прекрасный, день он познакомил меня со встрёпанным темноволосым юношей, который в первую же секунду воззрился на меня с крайней степенью бесцеремонности. Поясню, пожалуй, что, говоря "встрёпанный", я имею в виду вовсе не причёску или состояние одежды, с ними-то всё пребывало более чем в порядке, а общее впечатление от этого парня. Начать с того, что мне давно не доводилось встречать у кого бы то ни было столь быстрые ритмы дыхания и сердцебиения. А бессистемная резкость его многочисленных движений действовала мне на нервы. Надо сказать – таким Тотохатта Шломм оставался до самой своей смерти, мне так и не удалось ничего поделать с его манерами. Слушал, в лучшем случае – кивал, но всё равно делал по-своему… Однако, вернёмся к знакомству.
После того, как Чиффа представил нас друг другу, воцарилась пауза. Тотохатта разглядывал меня с беззлобной насмешкой, я его – с высокомерной вежливостью.
-Так, значит, это ты и есть, что ли, мой напарник? – поинтересовалось это чудо природы с лучезарной улыбкой.
Я с недоумением взглянул на Чиффу. Чиффа притворился, что не понимает меня. Ну, разумеется. Он хотел понаблюдать за моей реакцией. Точнее, за нами обоими. Бесплатная забава, кто же такое упустит.
-Если я правильно оцениваю ситуацию и обладаю достаточно полной и достоверной информацией – да, - нейтральным тоном осторожно ответил я, краем глаза продолжая следить за учителем.
-Замечательно! Просто отлично! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнул Тотохатта, - Шурф, ты всегда такой отмороженный?
Я даже не нашёлся сразу, что на такое ответить. Подумав, сказал лишь:
-А Вы, сэр Шломм, всегда задаёте бестактные вопросы прямо в лоб ещё при первой встрече с человеком?
Чиффа откровенно заухмылялся, и я перестал обращать на него внимание. Зачем? Всё шло как обычно. Иначе он либо не умел, либо не считал нужным, причём я склонен полагать, что первое по определению невозможно.
-Знаешь, я подростком, лет этак в пятьдесят, очень хотел посмотреть на Безумного Рыбника. Однако, я никак не ожидал, что на деле ты окажешься таким скучным, - беспечно продолжал мой новый, с позволения сказать, товарищ, - Золотая мечта всей моей жизни загублена, разбита вдребезги… - драматично заламывая руки, демонстративно горько вздохнул он. Притворялся огорчённым, это я видел совершенно чётко. Но притворялся воистину гениально. Этот спектакль можно было смотреть часами кряду… Ну, это я потом привык и даже начал удовольствие получать, а тогда его неприкрытое актёрство предприняло неплохую попытку вывести меня из себя. Что уж там, я был на грани того, чтобы посредством Безмолвной Речи выразить Чиффе всё, что про него думаю. Одна только гордость и не позволила.
-Простите, сэр, но моё безумие – абсолютно не та тема, которую я готов обсуждать в данный момент, - спокойно, но безапелляционно отрезал я.
-Позвольте перебить вас, молодые люди, - невинно и якобы извиняющимся тоном – хотя что-что, а такие вещи он изображал плоховато, - заговорил мой наставник, - Если я всё верно понял – вас уже вполне можно оставить наедине. Дела, знаете ли, не ждут… - Магистры, с каким удовольствием Чиффа это проговорил! - Впрочем, вы пока можете быть свободны.
Бросил, одним словом. Оставил на произвол судьбы – четырьмя. Я даже сейчас мог бы поклясться Искрой, что он едва ли не с места стартовал на Тёмную Сторону. Ну и Магистры с ним, решил я тогда. На лице Тотохатты отчётливо читалось: "Ладно, это всё чудесно, но что мне с этим-то вот типом теперь делать?". Уйти он не мог, как подступиться ко мне – не понимал. Уход Кеттарийца здорово его сковал, я чувствовал, как он внутренне сразу подобрался. И взгляд – он смотрел на меня с интересом и опаской, как на диковинного зверя, который вроде бы не выглядит угрожающе, но может оказаться голодным хищником, притворяющимся приличным существом. Тотохатта обошёл меня вокруг – и вдруг по-дружески хлопнул по спине.
-Ты слишком серьёзный, сэр Шурф. Будто не вполне живой. И постоянно в каком-то невероятном напряжении… Ты вообще точно не сложная иллюзия и не обращённый в человека пень?
Подвоха в вопросе я не обнаружил, и потому заметил:
-Да. Я настоящий. И всё-таки рекомендовал бы Вам, сэр Шломм, держать себя в рамках приличия. Скорее всего, когда-нибудь нам действительно предстоит перейти на "ты", но на данном этапе общения – слишком рано.
Не то чтобы меня коробило такое обращение, но дело в том, что мне не особенно хотелось в ту пору сокращать дистанцию между собой и этим парнем.
-Зануда! – с неподдельным восхищением воскликнул Тотохатта, - Натуральный, доподлинный зануда! – он выглядел совершенно счастливым. Мало же, однако, требуется некоторым людям… Впрочем, парень достаточно быстро взял себя в руки, - Сэр Шурф, раз мы теперь напарники, Вы должны знать, что я являюсь Мастером Преследования. По крайней мере, так назвал мою способность сэр Халли. Он сказал, что это редкий дар и что будет нехорошо, если я не возьмусь его развивать. Суть состоит в том, что, если я попадаю на место, по которому прошёл другой человек, я знаю, куда этот человек потом направился. А он чувствует, что я его нашёл, но поделать ничего не может. Ему просто перестаёт везти.
Меня это сразу заинтересовало, я и думать забыл о нравоучениях. Мне доводилось слышать о таком, даже встречать вживую, однако, я никогда не испытывал на самом себе влияние Мастера Преследования. И у меня едва ли не рефлекторно вырвалось вслух, прежде даже, чем я успел взвесить все за и против и прикинуть, а уместно ли нечто такое будет в то время и в том месте:
-Покажешь?
-Покажу, - весело кивнул Тотохатта. Он внезапно повёл себя как ребёнок, дорвавшийся до лавки с игрушками. Может быть, парень как раз на такую реакцию и надеялся, - На ком? И когда? – озорно и хитро, немного нетерпеливо, но, хвала Магистрам, хотя бы не подпрыгивая на месте, с полной готовностью приступить к делу хоть немедленно, спросил он.
-На мне. Прямо сейчас, - решительно заявил я.
Тотохатта лукаво прищурился.
-Учтите, сэр Шурф, Вы сами напросились.
По идее, я должен был насторожиться. Но… Я не ожидал того, что произошло. Поплутал по улицам минут десять, а потом меня буквально скрутило. Голову будто раскалённым металлом залили, а в животе поселился маленький, но донельзя взбешённый демон. Видеть и слышать я перестал. И пришёл в себя, только когда лицо этого мальчишки, всерьёз обеспокоенное, замаячило надо мной. Он ещё и встать мне помогал, потому что меня шатало, и беспрестанно извинялся, а щёки не по минутам даже – по секундам меняли цвет с совсем бледного на густой румянец, какой бывает от возбуждения, смущения либо стыда.
-Что это было? – как следует откашлявшись, кое-как прохрипел я. Моё тело охватила ватная слабость, перед глазами всё расплывалось.
-Понимаете, сэр Шурф, я столько всего о Вас слышал, вот и подумал, что обычная степень воздействия может Вас не пронять… - совсем тихо и крайне виновато пролепетал он.
Я молча одарил его взглядом, настолько далёким от обожания, что бедный Тотохатта шарахнулся от меня, даже не разбирая, куда и как. Упёршись спиной в стену, вздрогнул от неожиданности, побледнел и обречённо зажмурился. Когда я положил ему на плечо правую руку в защитной рукавице, то даже сквозь неё почувствовал, как сильно его трясёт. Парень, похоже, приготовился к неминуемой и лютой смерти.
-Тотохатта, - увещевающе обратился к нему я, и, не увидев реакции, как следует встряхнул за плечи – конечно, соизмеряя прикладываемую силу, - Всё в порядке. Я сам хотел узнать, как это бывает. Просто больше так не поступай. Такое вообще годится лишь для задержания особо опасных злоумышленников.
-Х-хорошо, - пролепетал он, и вдруг его губы вновь дрогнули, обозначая улыбку, - О, что, уже пора, да?
-Пора что именно?
-Переходить на "ты".
-Ты едва не лишил меня жизни. Не знаю, насколько данный фактор можно считать весомым, но мне думается, что теперь можно, - рассудительно заявил я. Принял его как равного, если объяснять проще.
Да уж. Признаться, далеко не единожды мне доводилось слышать в свой адрес, что стремление как можно чаще пополнять запас полезных знаний личным опытом меня сгубит. Но никогда я в это не верил. Разве не естественно – любой ценой стараться не только получить, но и сохранить за собой возможность использовать в дальнейшем эти бесценные сокровища? Кстати, успех терапии сэра Халли был налицо. Я снова чётко понимал, до какой степени и почему мне так важно оставаться в живых. Однообразие рутины, как выяснилось, способно доконать кого угодно. Даже меня. Но я, кажется, опять начал отклоняться от рассказа.
Поначалу создавалось впечатление, что Тотохатту ничто не способно надолго выбить из колеи. А его бьющая через край жизнерадостность отчасти передавалась мне. Работать, имея его в напарниках, стало значительно легче. Всего спустя две с половиной дюжины дней заговорили о заключении мира, но Чиффа сказал, что расслабляться рано, и был, разумеется, в очередной раз прав. В перерывах между рабочими заданиями шли тренировки – то я обучал Тотохатту чему-то из того, что успел изучить сам, то Чиффа занимался с нами обоими. Нерегулярно и в своей неподражаемой манере, но всё же гораздо лучше, чем ничего. Десять минут в его обществе с лихвой окупили бы часы у какого-нибудь другого преподавателя. Зато, как итог, спать мы валились, вымотанные в ноль. Если учесть, что довести нас до подобного состояния было не так-то легко, вы можете представить себе, до какой степени мы ежедневно трудились. Тотохатта, выяснив где-то – и я даже догадываюсь, где и у кого, - что я живу один, повадился изредка приходить ко мне ночевать. Я не возражал, только попросил, чтобы не трогал без спроса книжные полки вместе с их содержимым, а также мои письменные принадлежности. Он клялся, что мои слова будут для него святы, так долго и с таким жаром, что я заподозрил насмешку. А потом напомнил себе, что парень просто любит бурно, с повышенным пафосом, на всё реагировать.
Говоря в целом, переживания его длились всегда недолго – он будто хорошо входил в роль, которая довольно быстро ему надоедала. И, наверно, ни разу за всю историю нашего знакомства я не видел у него такого серьёзного выражения лица, как в момент, когда я спросил, как ему удаётся так часто и непринуждённо переключаться.
-Понимаешь, Шурф, когда мне было около тридцати лет, моя прабабушка предсказала мне, что мои века будут недолгими. Так что я спешу жить. Я воспринимаю каждый день как, возможно, последний. И в этом есть свой смысл. Я не откладываю дел, хотя, знаю, нередко кажусь тебе порядочным разгильдяем. И я наслаждаюсь каждой минутой. Для меня в каждой мелочи есть красота – в цветном камушке из мостовой, листке дерева, порыве ветра, запахе влажного после дождя утра, человеческих голосах, срезе неба в ободке окна, холодной и прозрачной зимней ночи… Прости, увлёкся.
Я это и без того понял – по мечтательности, отражавшейся в его широко, по-детски распахнутых глазах. А давно ли, собственно, ему исполнились эти тридцать лет? В лучшем случае – хорошо если дважды по столько же стукнуло. Но я определённо сомневался. И как в Смутные Времена мог получиться такой наивный, открытый, прекраснодушный идеалист?
-А больше всего я ненавижу одиночество и сидение взаперти… - тихо завершил он.
Вот что важно – Тотохатта мог громогласно возмущаться, жаловаться на жизнь и вещать о загубленной юности по всякому пустяку, а через минуту уже вовсю заливаться смехом от какой-нибудь не особенно оригинальной шутки. Но, как только доходило до важного, он становился на удивление стойким. Молча стискивал зубы и таранил свою беду лбом. Не соразмеряя свои возможности со степенью сложности поставленной цели. Но тут впору не сопереживать, а завидовать. Или, что гораздо лучше, взять на заметку для себя, как один из образцов.
-Послушай, ведь твоя прабабушка могла ошибиться, как время от времени это делает любое живое существо, - задумчиво проговорил я.
Он несколько раз мотнул головой.
-Если бы ты видел её в тот момент, когда она это предсказывала, ты бы тоже сразу поверил… Иногда мне даже мерещилось, что она – не совсем человек… Как бы получше объяснить… Просто взглянет – и до костей пробирает. А ещё голос… Если бы судьба пожелала говорить с нами – именно такой у неё и должен был быть голос. Безмерно усталый, строгий, бесстрастный, одновременно испытывающий на прочность и предостерегающий. Так было с ней не всегда, лишь изредка… Но нам хватало. Даже слишком… - Тотохатта явственно передёрнулся.
Больше к этой теме мы не возвращались.
Пропускаю мелкие подробности, чтобы перейти сразу к теме, которая была бы немыслима без этого предисловия. Впрочем, на сей раз я не затянул его так, как в первый. Всё-таки я был прав, когда решил, что мне элементарно необходимы активные тренировки в данной области…
Итак. Постепенно нагрянул день принятия Кодекса Хрембера. Первый день новой Эпохи. Разумеется, война завершилась грандиозным праздником. Изгнанники и арестанты, пожалуй, скрежетали зубами от злости, однако, горожане активно радовались тому, что теперь можно будет постепенно наладить более-менее мирную жизнь. В самом начале многие, уставшие от смуты, приняли ограничение на магию с лёгким сердцем, это потом начались волнения и недовольства. А тогда только остатки каким-то чудом недоистреблённых Магистром Нуфлином и ещё не изгнанных только-только, в самом буквальном смысле этим утром родившимся и в первые дни своего существования являвшимся почти номинальной организацией Тайным Сыском Орденов да детишки, втолковать которым смысл нового режима было нелегко, поскольку они просто не разумели ни понятия разумной необходимости, ни политических тонкостей, сопротивлялись до последнего.
Всё первое число первого года Эпохи Кодекса мы прогуливались по городу. До некоторых индивидов пока не дошло, что то, что вчера ещё как-то могло сойти с рук, сегодня уже считается нарушением закона. До вечера всё было вполне нормально. Пока Тотохатта благополучно не унёсся по следу одного из мелких воришек, применившего ступень магии, следующую после последней из официально дозволенных, и обещал быстро обернуться туда-сюда. А я, поскольку дело происходило на Сумеречном рынке, остановился рядом с одним из прилавков. Собственно, место я не выбирал специально, просто не считал нужным спешить и суетиться. У меня не было задачи, требующей концентрации, и я просто прикидывал, чем можно восполнить недостаток съестных припасов у меня дома. Точнее, у нас – потому что мой напарник осуществил свою угрозу вселиться ко мне на ближайшие полдюжины суток… Хвала Магистрам, что моё чутьё на угрозу функционировало исправно.
Я круто развернулся, как раз вовремя, чтобы заметить мага, с неописуемой ненавистью смотрящего на меня и заканчивающего плетение заклинания. Возиться с Перчатками я не стал, собственное заклинание подобрать уже не успевал. Зато моя реакция оказалась быстрее соображения. Подцепив с прилавка крупное красное яблоко, я запустил им точно в лоб невезучему своему противнику. Тот сбился, и магия, не любящая такого обращения и уже не способная просто развеяться, поскольку он уже почти закончил колдовать, обратилась против него самого. Вскоре я оказался свидетелем сомнительного удовольствия – обращения человека в хорошо откормленный породистый экземпляр свиньи. Под её, вернее, его оглушительные визги я обратился к продавцу, выуживая из кармана Мантии Смерти монету достоинством в одну корону – чересчур много, конечно, если бы речь шла только о яблоке, но это яблоко спасло мне больше, чем жизнь:
-Прошу прощения за доставленные Вам неудобства… - извинился я, только торговца почему-то всё равно перекосило. Будь его воля, мне бы, пожалуй, пришлось проваливаться сквозь землю. Или отдаться больному куфагу либо аналогичному животному.
Потом я подобрал сердитого хряка, спрятав его в подпространство между большим и указательным пальцами левой руки, коему трюку совершенно не мешало то, что мои руки были укрыты Перчатками Смерти, а поверх них – рукавицами. И решил поразмыслить.
Есть заклинания, которые так легко не сбить с мишени, да и действуют куда более паршивым образом – следовательно, убивать эта сволочь меня не хотела, однако, доживать свой срок в подобном виде – это гораздо отвратительнее любой честной смерти. А через какое-то время, может быть, обратить меня в нормальный облик не сумел бы и Чиффа. Следовало доставить это сумасшедшее – запах был вполне устоявшимся, - недоразумение в Дом у Моста, где теперь вполне легально располагалась наша штаб-квартира. Но сначала – дождаться Тотохатту.
Дождаться. Да. Не буду предаваться ложной скромности – я более чем терпеливый человек. Однако, прождать около трёх часов без всякого результата, с моей точки зрения, было как-то неправильно. Возможно, мне следовало послать ему Зов раньше, но я опасался отвлечь его от чего-то важного. Я сразу почувствовал, что Тотохатта зря так храбрился, что мне следовало пойти с ним, потому что произошло нечто непредвиденное. Ну знал же, знал, как переклинивает Мастеров Преследования, сам неоднократно наблюдал, как разительно меняется мой друг, вставая на след… Так нет же. Кретин. Я кретин, разумеется, с него-то что возьмёшь, такова оборотная сторона его дара.
Ответа на Зов я не получил. Осмысленного, по крайней мере. Зато по мне прошла такая волна ужаса, отчаяния и боли, что я спешно оборвал попытку связаться с ним и прикоснулся к собственным щекам. После чего в некоем подобии ступора смотрел на блеск влаги на жёсткой коже защитных рукавиц, пытаясь понять, что это такое. Когда дошло – у меня внутри всё будто заледенело. Я плакал. Но слёзы были не мои. Я принял на себя то, что сейчас испытывал мой напарник. Частично. И это довело меня до такого состояния. Даже представлять не хотелось, что же в таком случае творилось с ним.
Я сразу сказал себе, что носиться по городу, пытаясь выяснить, куда подевался мой друг, бессмысленно. О Чиффе тогда вовсе не вспомнил. Да и не стал бы я просить помощи. Тотохатта – МОЙ напарник. И в ответе за него отныне я, только я. А Чиффа – только в том случае, когда все без исключения мои усилия ничего не дадут… Впрочем, у меня была нить, довольно слабая, но лучше, чем никакой.
О Чиффе я позабыл, но о том, что нам выделили изолированные подвалы, в которых можно не стесняться с магией, почему-то помнил. Возможно, потому что это было – либо казалось мне, - безусловно необходимым для решения проблемы элементом. Я утащил моего нового питомца туда Тёмным Путём. Я не рассчитывал, что меня никто не застанет за тем весьма неприглядным занятием, которому я собрался посвятить ближайшие свои минуты, а, может быть, даже часы, просто забыл, что в Мире существуют какие-то другие, не замешанные в происшествии люди. Но вышло именно так. Никто не помешал мне проделать всё, о чём я сейчас буду говорить.
Итак. Как вы, полагаю, помните, после того, как я обуздал Безумного Рыбника, пытки и устрашения перестали доставлять мне удовольствие. Однако, сейчас я готов был выпустить эту стихию ненадолго порезвиться, если придётся. Потому что мне нужно было во что бы то ни стало выяснить, имеет ли отношение напавший на меня чародей к тому, что случилось с Тотохаттой. Так что я расколдовал свою добычу, благо, заклинание не являлось необратимым, а вернуть человеческий облик гораздо проще, чем обратить в человека настоящее животное. После чего лишь обездвижил его почти полностью, за исключением головы. Но начало разговора не дало ничего, кроме потока грязных ругательств в адрес Короля, Ордена Семилистника, Чиффы, да и мой заодно. Я мог убить его за половину того, что он сказал и сделал. Причём в соответствии с законодательством. Но начал всего лишь с полновесной оплеухи. Я не сдерживался, а рукавица только поспособствовала тому, чтобы затрещина, от которой на его щеке остался полыхающий красным след, была ещё более крепкой. Мне приходилось беспрестанно проделывать дыхательные упражнения, дабы не разорвать этого скудоумного человека на куски. Рано, слишком рано. Зато я слегка прояснил ему мозги. Есть совсем простое средство, третьей ступени, применяют его на маленьких детей, которые дурно себя ведут в общественных местах, впадают в истерику и словесным уговорам не поддаются. В таком виде они сразу успокаиваются, могут адекватно отвечать и думать, но капризничать физически становятся не способны часа на четыре. Для разговора – достаточно, я же не лечить его собрался.
-Знаете ли Вы, сэр, сколько на свете существует способов убийства живых существ? – придерживая его за горло, спросил я самым любезным тоном, на какой только был способен, - Передо мной стоит воистину сложная дилемма – определиться, какой из них будет применён мною к Вам. Да, Кодекс запретил смертную казнь, но, поскольку Вы не признаёте Кодекс, я позволю себе также не придерживаться его, - конечно же, я не собирался нарушать закон. Если бы не критичность положения, я бы даже просто говорить так себе не позволил. Но ему-то откуда было знать о тонкостях моего внутреннего устройства, - Таким образом, либо Вы говорите, где мой напарник, либо опытным путём выясняете, что ждёт людей на том свете. Предварительно испытав огромный диапазон различных телесных повреждений.
-Давай, валяй, Рыбник. Твой дружок сдохнет. А ты его догонишь, будь уверен, - он говорил теперь достаточно спокойно для того, чтобы я понял – он не блефует. И задумался.
Чиффа говорил, что есть очень негуманный способ для того, чтобы забраться в мысли спящего человека. Не в сновидения, а именно в мысли и в воспоминания. Сон вообще – то пространство, которое делает многих могущественных магов уязвимее младенцев, я многократно убеждался в этом сам. Но пришлось решиться. Достаточно было всего-то напомнить себе впечатления от Зова. Те, кто сделал это с моим другом, будут плакать сами. Кровью плакать, и никак иначе. И умолять о заключении в Холоми, пусть даже пожизненном. Только бы их избавили от беспощадного чудовища в моём лице.
В его сознании я копался битых два часа. Сказывался недостаток опыта такого рода. Впрочем, подобный опыт спешить получать не стоит. Заставить себя жить дальше, зная за собой нечто вроде этого, стоит большого усилия воли. Полицейский обыск в квартире, когда переворачивают вверх дном то, чем люди более всего дорожат, когда чужие руки небрежно швыряют личные вещи, а в пространстве, которое хозяин привык считать своим, оставляют грубые следы посторонние, в сравнении со вскрытием сознания – пустяки. Впрочем, я ещё старался быть бережным и не усугубить и без того унылое состояние его психики. В ворохе полнейшего мусора я нашёл то, что искал. Не так уж много этот тип знал. Но адрес… Вполне достаточно, на мой взгляд. Тогдашний взгляд, если быть точным. Вскоре я убедился, что этого, мягко говоря, не хватает.
Я всё-таки удержался от искушения убить – вернул себя, точнее, тёмную часть моего естества, которую обычно и называю Безумным Рыбником, в положенные границы и отправил парня, после моих манипуляций пребывавшего едва ли не в коме, в Холоми. Хвала Магистрам, замок ещё до официального завершения Смутных Времён начал служить тюрьмой, и её вполне эффективно обслуживали. Был момент, когда я судорожно сглатывал слюну, не способный отвести взгляд от пульсирующей на его шее артерии и пытаясь представить себе, какова на вкус его кровь. Я бы вцепился зубами в это горло, разодрал и насладился бы этим вкусом… Но мой рассудок не хотел больше оказываться в тумане заблуждений и забвения. И, конечно, здравый смысл победил.
И снова я не стал связываться с Чиффой. Просто, прикинув, что, когда заговорщики узнают, что один из них попался, смена места жительства будет вопросом времени, а взять их след без Тотохатты будет некому, прямиком отправился туда с помощью Тёмного Пути.
И всё-таки опоздал.
Я возник перед домом на некотором расстоянии точно в срок, чтобы увидеть, как он взрывается. Меня едва не оглушило обломками – я благоразумно обнажил Перчатки заранее и не позволил ни одному из них себя коснуться. Край Мантии Смерти загорелся, мне пришлось отвлечься на него, и небольшой осколок оцарапал мне шею до крови. Жгучий укол боли был, впрочем, мне полезен. Я полностью успокоился, умиротворился даже. Понял, что, если не сбавлю обороты и не продумаю тактику до мелочей – сверну свою бедовую голову. А такой финал устроить меня не мог.
Понятно. Ушли прямо из-под моего носа и замели следы. Хорошо, но я не могу их отпустить, а, значит, надо невозможное сделать возможным.
Помню, как сидел на руинах и пытался понять, как быть дальше. Из того мага я выжал всё, что можно. Но всей ли информации я нашёл применение? Внешности… Имена – поддельные, наверно… Характеры, привычки… Привычки, да. Убить человека зачастую оказывается гораздо проще, чем любую из них. Один из заговорщиков пристрастился к некоей смеси благовонных трав, скрупулёзно собираемых по самым разным географическим точкам Мира, включая Ташер, Муримах и Куманский Халифат. Понятно, что, может быть, он был бы и рад избавиться от этой зависимости, но вряд ли мог, слишком давно употреблял. Суть же состояла в том, что поставщиков этих трав – раз-два и обчёлся. Собрав дополнительные данные, я выяснил, что их всего трое. Очень уж дорогая смесь, да, к тому же, для знатоков. Нужно смешивать в определённых пропорциях и последовательности, не принимать пищу в течение как минимум часа как до, так и после, и совершать ещё целый ряд условий. Ценителей – считанные единицы на всё Соединённое Королевство, так что не окупается. Впрочем, раз уж эти люди как-то справились в Смутные Времена – теперь уж точно своего не упустят. Не пропадут. И, в любом случае, меня это точно не касалось. Важно лишь, что пока они прекращать поставки не собирались. А, значит, тот, кого я хотел заполучить, придёт за новой дозой. Так что я ограничился тем, что нашёл адреса и отправился на поиски, про себя моля Магистров, чтобы те оказались в Ехо, а не в отъезде. Внешность, разумеется, изменил – тип в Мантии Смерти и рукавицах вроде моих выдаст себя ещё на подходе. А меня уже угораздило подставиться, схватив преступника прилюдно. Скажу даже больше, я менял свой облик для каждого из этих людей, притом так, чтобы они не имели ничего общего ни со мной настоящим, ни между собой. Я старался осторожно, но доходчиво внушить им, что содействие мне выгоднее, чем тактика прикрытия клиента. Завуалированные угрозы, доля лести, и во всех случаях беседа обязательно сводилась к деньгам. Они, кажется, решили, что я принадлежу к некоей банде, ищущей того человека, дабы свести счёты, и вовсе не хотели угодить под раздачу. Я того и добивался. Мне вообще, судя по всему, несказанно повезло – мой объект заявлялся к кому-то из продавцов раз в шесть дюжин дней, закупал сразу большую партию, после чего они уезжали либо уплывали из столицы. Впрочем, удача вообще не имеет обыкновения мне изменять, если речь не заходит о чьей-то охране и защите.
А, между тем, возвращаться в пустой дом было почти невыносимо. Но я это сделал, занял себя мелочами по хозяйству – из тех вещей, которые я никогда не доверил бы в руки слуг, даже идеально вышколенных. Затем кое-как заставил себя поесть и лёг спать. Хотя, скорее, рассматривать потолок застывшим взглядом, старательно стабилизируя своё дыхание. Если приучил себя каждодневно проделывать определённый набор действий, этакую систему ритуалов, то, что бы ни менялось вокруг – это начнёт получаться само собой. Впрочем, о том, насколько мне было не по себе, свидетельствовало то, что я даже не попытался читать – сразу понял, что проку не будет, ничего из книги для себя не почерпну. Я смог абстрагироваться от всех внутренних переживаний и достигнуть душевного равновесия, сходного с равнодушием ко всему сущему. Я ведь понимал, что не спасу Тотохатту, если позволю себе известись. И с фактом его смерти я бы смирился, если бы потребовалось. Мне было бы тяжело, но я бы справился. Даже самый близкий друг – всё-таки другой человек, посторонний, и, если ты позволяешь себе слишком сильно привязываться и зависеть от него, ты очень быстро становишься бесполезным куском мяса. Из-за того, что я не привык демонстрировать свои реакции, многие называют меня сухим, жестоким и безэмоциональным человеком без нервов и с каменным сердцем – кто бы знал, как всё обстоит на самом деле… Используя описания из книг, которые мне дарил сэр Макс, я мог бы сравнить себя с вулканом, скованным покровом вечной мерзлоты, хотя, пожалуй, звучит немного слишком пафосно, и потому фальшиво. Одним словом, Мир не перевернулся бы для меня, если бы Тотохатта умер. Даже по моей вине. Я бы продолжал жить и со временем приучился бы воспринимать это обстоятельство почти спокойно. Но вот проигрывать я ни в какую не хотел, и всё тут. А гибель моего друга стала бы для меня сокрушительным поражением.
Во вторую половину той ночи прошёл короткий, но весьма качественный ливень, завершившийся аккурат перед рассветом. Раннее утро выдалось насквозь сырым, белёсым, пропахшим унынием и тоской. Поскольку я воли себе не давал – со стороны всё казалось, как обычно. Я даже вышел на прогулку – на работу в тот день идти было не нужно, мы ещё накануне получили День Свободы от Забот. В основном стараниями Тотохатты, конечно. Всё равно в стенах жилища делать было абсолютно нечего, уборку я от безысходности провёл ещё накануне. Блуждая по городу, нарвался по пути на свару бывших Младших Магистров сразу нескольких малозначащих Орденов. Ребята развлекались как могли, однако, моё присутствие вызвало в противоборствующих сторонах редкое в плане отношений между людьми как таковыми единодушие. Отразив сразу два заклинания, шестидесятой и девяностой ступени, я пришёл к выводу, что словесные призывы образумиться тут ничего не дадут. И на Кодекс, судя по всему, они, как говорит всё тот же сэр Макс, клали с пробором. Мне стало неприятно. Вообще не люблю видеть, как способные люди, могущие в будущем добиться немалого, разменивают себя по мелочам. Это – преступление против собственной личности. Но таких ребят нам в дальнейшем приходилось встречать ещё далеко не раз. Я провёл обычную процедуру, коротко переговорил с Мастером Свершения из Канцелярии Скорой Расправы, даже сопроводил группу до парома… На самом деле мне просто было некуда пойти. На глаза наставнику я без Тотохатты показываться не собирался. Странным, кстати, мне казалось, что он до сих пор всё ещё не обрушил на мою макушку громы и молнии. Это лишь потом я выяснил, отчего он поступил именно так…
Долгожданный Зов я получил на следующее утро, часа за три до того, как мне следовало появиться в Доме у Моста по инструкции. Я сразу попросил продавца – хотя, для него мои слова звучали как непреложный приказ, - задержать клиента минут на десять. Сам переоделся портовым нищим и прошёл Тёмным Путём в заранее присмотренный тёмный закуток между домами, в непосредственной близости от нужной мне лавочки. Надо сказать, не зная точного адреса, отыскать её было бы куда как затруднительно… Но я его знал. Дальше дело оставалось за малым, стандартная техника. Дождался, пока моя текущая цель выйдет на улицу, и последовал за ним, подстраховавшись ещё и отводом глаз. Он тоже отличался от того себя, каким я видел его в памяти свинолюбивого колдуна. Но не настолько, чтобы нельзя было узнать, понимая, что это он. Мы плутали по улицам и переулкам, пока до меня не дошло, что он пытается выявить возможных соглядатаев и запутать след. Однако, вечно это продолжаться не могло, а я был готов терпеть эту вынужденно долгую прогулку столько, сколько потребуется. Он вошёл в дом – совершенно невзрачный одноэтажный дом бледно-зелёного цвета на Улице Забытых Снов. А я вернулся к себе – привести себя в натуральный вид и захватить Перчатки Смерти.
До середины ночи я изучал все возможности проникновения в дом. В итоге без всякой магии вскрыл окно. Был ещё заколоченный чёрный ход – препятствия можно было безо всякого труда испепелить и даже прикрыть тем же отводом глаз неизбежную белую вспышку, но, если внутри находился хотя бы один чуткий к колдовству человек – я выдал бы себя.
Опять же, раз взяв себя в руки, я больше не давал Рыбнику ни крупицы свободы. Я не убил этих людей, просто создал этакую скульптурную композицию прямо там, где застал их. И только после этого связался с учителем. С вашего позволения, я пропущу содержание беседы, только замечу, что по её окончанию эти преступники отправились кто куда – большая часть двинулась вслед за уже арестованным товарищем, а двое, показавшиеся наиболее перспективными свидетелями, угодили в лапы господину Почтеннейшему Начальнику. Уж кто-кто, а он сумеет их разговорить. Я мог, наверно, успокоиться. Впрочем, я и так в панику не впадал, просто действовал, одно это, даже без помощи дыхательной гимнастики, уже не позволяло предаваться пустым переживаниям. Но сами понимаете – такое состояние духа и ума, как то, с которым я проводил допрос первого задержанного, не является для меня обычным… Я мог успокоиться, но не сделал этого. И знал, что, пока не увижу Тотохатту, живого и здорового, хотя бы более-менее здорового – на мелкие и даже средние повреждения наплевать, вылечим, - я не остановлюсь. Заставив себя рассуждать хладнокровно и логически, я принялся думать, что могли с ним сделать. Превратить, например. Даже в предмет мебели. При мысли о том, как можно издеваться над обращённым человеком, у меня опять начало темнеть в глазах, и я занялся вдохами и выдохами по системе Чиффы, которую впоследствии почему-то начали считать моей. Устроился на полу, скрестив ноги и положив руки на колени, закрыл глаза и стал вспоминать всё, чему когда-либо обучал меня Чиффа, хотя бы в теории – потому что в Ордене нам такое совершенно точно не объясняли. Думал долго, сколько – не считал, но освещение за окном, свидетельствующее о смене времени суток, успело измениться. Но, наконец, я вспомнил об искусстве допрашивать предметы. Это у нашего сэра Макса данный фокус является чем-то простым и понятным, а я прибегал к нему совсем редко, и никогда, во всяком случае, в тот период своего существования – самостоятельно. Обеспечив необходимую для ритуала обстановку, я выбрал кресло.
Понятно, без тонны информационного хлама не обошлось. Кресло ещё и не сразу согласилось делиться со мной воспоминаниями о последних хозяевах, всё вспоминало какую-то пожилую леди, которая длинными зимними вечерами что-то вязала, изредка помогая себе самыми низкими ступенями Очевидной Магии. Несколько раз появлялась совсем молоденькая девушка, как я понял – её внучка, со своим молодым человеком. Как только умещались вдвоём на этой несчастной мебели… Но умещались, сам имел шанс это наблюдать. Впрочем, эти сцены я постарался тактично пропустить, хотя креслу они, кажется, особенно нравились. А, может быть, оно, напротив, пыталось по-своему пожаловаться. Но я добился своего, она переключилась на то, чего я ждал.
Магистр Нуфлин, известный перестраховщик, казнил бы всю компанию за одну восьмую всего, что они тут наговорили. Их планы указывали на амбиции, достойные сэра Лойсо Пондохвы. Но меня интересовало другое. Пожалуй, такое испытание моей выдержки доставалось мне лишь единожды. Когда я должен был получить в Ордене Семилистника разрешение на излечение Хельны от анавуайны. Даже не берусь определить, что далось мне сложнее.
Тотохатта оказался… Ковриком. Половой коврик – цветной клочок материи, по которому в том числе ходят ногами, вытирая подошвы сапог. Это мерзко. Каково бытие в состоянии тряпки, я знал. И после каких-то нескольких секунд очень долго приходил в себя морально и душевно. А он в таком виде оставался на протяжении… Вот именно. Я пожалел, что никому из этих уродов ничего не оторвал. Но это было бы превышением полномочий. Им был положен определённый срок заключения, но издеваться над беззащитными означало бы опуститься до их уровня. А я ведь за полноценных людей их не считал.
Расколдовать моего друга было делом пары секунд, и я проделал это немедленно. Мне нужно было сосредоточиться на чём-то, чтобы прекратить мысленно расчленять тех колдунов и сдирать с них заживо кожу. Даже чисто умозрительно, без далекоидущих планов. Он поначалу вообще ничего не воспринимал, бледный, почти без сознания, благоухающий безумием, как, вероятно, даже я сразу после опустошения аквариумов Ордена Дырявой Чаши не пах. Нечто похожее я в жизни ощутил ещё лишь единственный раз - исходящим от сэра Макса после контакта с печально известной "Книгой Огненных Страниц". Знахарь из Приюта сказал бы, что для Тотохатты всё кончено. Но я смириться с этим не мог, ясное дело…
-Сэр Шурф, можешь прекращать панику, - безмятежно промолвил Чиффа, войдя в мой кабинет и с первого взгляда оценив происходящее.
Я ничего не делал. Просто монотонно расхаживал по помещению из конца в конец. Неторопливо, вдумчиво меряя пол шагами. Мы сделали всё, что могли – точнее, делал в основном учитель, а я ему, похоже, добросовестно мешался под руками, - и оставалось только ждать. Причём то, что итог окажется положительным, никто не гарантировал. Сэр Джуффин отправил меня в Дом у Моста, мотивируя это тем, что я, того гляди, окончательно обращусь в блуждающего по собственному дому неприкаянного призрака и меня придётся выслать из Ехо… И теперь я делал то же самое здесь. Это называлось дежурством – ведь незаменимого Куруша у нас тогда ещё не было, да и разговор с сэром Кофой Йохом господину Почтеннейшему Начальнику только предстоял.
-Твой ненаглядный сэр Шломм ровно полтора часа назад пришёл в себя и сразу потребовал пожрать. Вот это – наш подход, правильный, это я понимаю. Учись, сэр Шурф… - в углах глаз Чиффы, точнее, сэра Джуффина Халли – придётся мне привыкать, что прежнее его прозвище уже не актуально, - собрались морщинки иронии.
Я посмотрел ему в глаза.
-Да, разумеется, иди, он и тебя видеть хотел. Надеюсь, не для того, чтобы совместить две потребности в одной и приятное с полезным… Да в тебе, пожалуй, есть-то почти нечего. Кожа да кости. Кому-то, может, и такое блюдо сойдёт, но в Тайный Сыск мы настолько пропащих людей брать не будем.
Да. Польстил, ничего не скажешь. Просто нечем крыть.
-Благодарю Вас, сэр, - проникновенным тоном – надеюсь, это было заметно, очень старался, чтобы тон был именно таковым, - сказал я.
Впоследствии сэр Халли сказал, что в первый день вообще не мог послать Зов ни мне, ни Тотохатте, и лишь по косвенным признакам выяснил, что мы всё-таки находимся в мире живых. Он признался, что не собирался вмешиваться в мои поиски Тотохатты, пока оставалась хотя бы малейшая вероятность, что этого не понадобится. То есть, поскольку я уже начал расследование – мне и суждено было его закончить. Разве что обнаружилась бы моя стопроцентная некомпетентность в подобных вещах. Но я справился. Джуффин говорил так, будто ни минуты в этом не сомневался. Да уж, стимулировать сотрудников проявлять всё большее рвение Чиффа всегда умел… Но я снова отвлекаюсь, прошу прощения.
До дома я гнал вовсю - не как сэр Макс, куда уж мне, но очень быстро. Наверно, вдвое быстрее, чем езжу обычно. Войдя в комнату, придирчиво изучил взглядом этого горе-преследователя, после чего непререкаемым тоном изрёк:
-Больше ты по следу без меня не ходишь. Даже если дойти нужно только до ближайшего…
-Сортира? – невинно предположил мой, с позволения сказать, друг.
-Угла, - как ни в чём не бывало закончил я мысль.
-Я только за, - он попытался изобразить бледное подобие своей стандартной улыбки.
-Как ты себя чувствуешь?
-Самое главное – что человеком. Знаешь, я заново оценил своё тело… Раньше принимал как должное… А теперь я вдруг понял, что ни фига это не само собой разумеется, и что, если небрежно относиться к этому прекрасному подарку судьбы, она осерчает и отнимет его…
-Лучше понять что-то поздно, чем не понять никогда… - философски заметил я, - Однако, пожалуй, нам следует постараться понимать вовремя.
-Это искусство, видимо, тоже требует тренировок…
-Любое искусство требует тренировок, Тотохатта. Даже то, которое с виду кажется самым простым. То же дыхание, например…
-Только не начинай опять про гимнастику! – трагическим тоном взвыл он.
-Если ты начал жаловаться – значит, с тобой всё идёт на лад, - констатировал я, - Когда тебе дурно, ты делаешь хорошую мину при плохой игре. Сэр Халли тебя кормил?
-Он обещал вызвать курьера, но, видимо, тот идёт пешком через весь Ехо. Или его съели гигантские плотоядные трофтели по дороге…
Я мгновенно подобрался.
-Какие трофтели? Я, наверно, что-то пропустил, потому что ничего о них не слыхал.
Он рассмеялся и замахал на меня рукой.
-Это просто фигура речи, Шурф. Я их из головы выдумал… Точнее, трофтели – это такое кондитерское изделие. Круглые конфеты с шоколадной или медовой начинкой и в обсыпке… Но они ни на кого не нападают… Как правило. Грешные Магистры, Шурф, неужели ты всё-таки чего-то не знаешь! – Тотохатта был в таком экстазе от данного факта, что ему явно сделалось лучше. Прямо-таки на глазах. Хорошо хоть, ума хватило не соскакивать с постели, дабы начать носиться по комнате, нарезая круги вокруг меня, - Нет, мне помирать нельзя, пока я не обучу тебя подобным вот маленьким, но таким чудесным радостям плоти…
-Тебе вообще нельзя помирать, - строго отрезал я.
А он посмотрел на меня так доверчиво, что я физически ощутил, как моя мера ответственности возрастает до невообразимых высот.
Поправился этот герой быстро, на удивление быстро. Впрочем, порой у меня создаётся впечатление, что человек здоров, если он чувствует и воспринимает себя здоровым. Скажу даже так – если он просто твёрдо в это верит. Вера, и именно вера, творит подлинные чудеса, магии не снилось. Разве что Истинной – но это как раз неудивительно, поскольку они взаимосвязаны… В общем, уже через полдюжины дней он снова пытался встать на след.
И вот тут-то возникли проблемы. Леди Меламори подтвердит, что Мастеру Преследования необходимо быть уверенным в себе, а в Тотохатте что-то надломилось. Он бодрился. Ещё бы. Не в его привычках было признаваться в своей уязвимости. Мой друг старался, да ещё как, но не получалось, и лишь улыбка его становилась всё более растерянной, пока не стала едва ли не затравленной. Ему было горько и страшно, я это знал, хоть Тотохатта и скрывал от меня истину. Парень впадал в режим упрямого мальчишки и словесным убеждениям не поддавался. А я не люблю, когда друзья пытаются мне лгать в лицо. За дурака, что ли, принимают… Даже сэр Макс этим не единожды грешил. Короче говоря, я понял, что тут требуется встряска. Основательная. И закопался в горы литературы.
Не знаю, что мы придумали бы, если бы я не отыскал тонкую книгу в мягком переплёте золотистого цвета, со слегка пожелтевшими страницами, пахнущую многообещающей стариной и ещё более манящей тайной – трактат по искусству замены сновидений. Это – не техника, которую применяют Мастера Совершенных Снов, и не способность внушить собственные фантазии другим людям. Скажем так, то, что я отыскал, больше было похоже на лотерею. Обычно сновидение завязано на спящего, но мы получили возможность приобрести совершенно случайный, может быть, вовсе чей-то чужой сон. Его достаточно было просто приманить, для этого следовало прогуляться во сне по ночному Ехо. Как я понял, здесь требовалось частичное единение со своей Тенью, не слияние, а лёгкое, на самой грани восприятия, соприкосновение. Так человек чувствует спиной присутствие в комнате ещё кого-то, не оборачиваясь и не имея ни малейшего подтверждения, просто ощущает интуитивно. Здесь даже не требовалось личное знакомство, Тень и её человек просто начинают остро чувствовать существование друг друга, такое бывает у чутких людей наяву, когда кто-то сильно тоскует по другому и вдруг получает – не Зов, а словно бы лёгкое, почти неощутимое дыхание на своей коже. И, благодаря этому, может чётко представить себе, что тот находится рядом.
Что до посещавших нас видений - бывали сны невероятно красочные и живописные, почти такие же зачарованные, как те, по которым водил меня Макс, а бывали невероятно скучные. Но все они приближали исцеление моего друга и шли на пользу мне самому. Как и взаимодействие с нашими Тенями, разумеется. Мы всегда засыпали на одной подушке и делили сон на двоих. А кто-то в это же время видел наши сны. Обмен равноценный. Может быть, им, этим незнакомым горожанам, даже понравилось. Обрядом этим лучше не пользоваться бездумно – ведь ты отдаёшь что-то своё, личное, и получаешь чужое личное взамен. Возможно, в этом даже есть что-то от подлости. Но я всегда был способен очень на многое во имя конкретной цели, которую ставлю перед собой. Даже не так – я бы сделал ради неё практически что угодно. Потому что начатое дело должно быть завершено любой ценой, и завершено тем, кто его начал. Хотя, конечно, иногда без помощи ему не обойтись. Но до конца каждый доходит всегда сам. Нужно время, чтобы полностью осознать смысл этого непреложного Правила, не скрою, но обычно он доходит до любого человека, который хоть чего-то добился в своей жизни.
А Тотохатта медленно, но верно приходил в себя. Потом, когда его не стало, я думал, а не было бы лучше, если бы тогда он потерял свой опасный талант. Решил, что нет. Минута жизни в гармонии со своим Призванием стоит сотен лет без такового. Потому что это будет уже не жизнь. Существование, прозябание – если хотите. Совсем иное.
Когда мой напарник окончательно оправился, Чиффа бодро заявил, что мы-де достаточно отдохнули и что пора нам отрабатывать отпуск. Тотохатта взвыл за нас обоих, и я очень надеюсь, что моё лицо в ту минуту ничего лишнего не выразило. Это было бы не вполне прилично, озвучь я то, что подумал. А сэр Халли заявил, что нас хочет видеть Король.
-Для ссылки поздновато, надеюсь? Мы, как-никак, уже начали работать на благо Королевства… – не без грана дерзости поинтересовался Тотохатта, немного нервно прихлёбывая камру.
-Я тоже на это надеюсь, господа, - наш Почтеннейший Начальник глубоко вздохнул, а я не стал говорить вслух, что он снова ломает комедию. Мы уже к этому привыкли. Во всём Тайном Сыске ни тогда, ни, пожалуй, потом не было ни одного сотрудника, который не носил бы той или иной маски. Даже Тотохатта – несмотря на то, что он до самого конца толком этого делать так и не научился, и я, и сэр Халли раскусывали любую его личину.
-А "Хроники Уттари" мне можно с собой взять? – обречённо спросил я, отлично зная, как обычно выглядят всякие там торжественные приёмы. Вернее – сколько на них уходит времени. Если они станут выполнять все ритуалы, церемонии да обряды подобных мероприятий – я мог бы успеть изучить содержимое половины библиотек Ехо.
-Конечно, нет, сэр Шурф. Даже странно, что ты сам этого не понимаешь. Читать в королевском присутствии, в официальной обстановке – верх невежливости.
-Я понимаю… - сделал я слабую попытку возразить. Или согласиться. Одним словом – не выслушивать дальнейшие нотации. Она сработала.
-Хорошо. Тогда собираемся…
Врагу не пожелаю готовиться к визиту к Его Величеству. Сэр Макс, я абсолютно уверен, испытал бы безграничное сопереживание нашим тогдашним злоключениям. А ведь при Восьмом Гуриге с традициями обстоит гораздо проще. Нас было четверо, поскольку не так давно – как раз в те дни, которые едва ли не полностью прошли мимо меня, - сэр Халли заманил к нам в Сыск сэра Кофу Йоха. Этакое маленькое сборище странных людей, которых в Приют Безумных не взяли, потому что побоялись, не иначе.
Всю торжественную часть я пребывал в состоянии беспримерной апатии, смотрел пустым взглядом вокруг себя, вежливо здоровался и даже отвечал на реплики, когда ко мне обращались. Впрочем, мои по большей части односложные ответы заставляли собеседников быстро терять интерес к разговору со мной. А мне больше этого ничего и не хотелось. Зато Тотохатта совершенно ошалел, и я собственными глазами видел, как он несколько раз старательно брался за дыхательные упражнения – надо полагать, когда ему делалось совсем невмоготу. Как бы то ни было, а мы приближались к цели нашего появления в замке Рулх.
-…по итогам разговора с Магистром Нуфлином мы решили, что Вам потребуется помощь в бумажной работе. Магистр Нуфлин выразил желание помочь Вам в Ваших тяжёлых трудах и предоставить личную секретаршу. Счастлив вас познакомить – леди Ренива Калайматис.
Признаться, я и это едва не пропустил мимо. Я обратил концентрацию внутрь себя и замечал внешний мир лишь постольку, поскольку мне приходилось перемещаться в пространстве. Леди Ренива оказалась очень приятной молодой леди. Мы представились ей по очереди, целиком, не только по именам, но и по занимаемым должностям, так, как они были занесены в реестр.
-Не обольщайся речами Короля, сэр Шурф. Это означает, что к нам приставляют соглядатая… - сообщил мне по Безмолвной Речи сэр Кофа Йох.
-Зачем?
Он едва заметно мне улыбнулся.
-Всё-таки ты бываешь таким же наивным, как и твой друг. Неужели ты думал, что Нуфлин Мони Мах так легко оставит в покое Тайный Сыск? Мы ему как кость в горле. И он будет только счастлив выявить просчёты и ошибки у любого из нас, чтобы иметь полномочия официально расправиться с нарушителем. В особенности – с этим кеттарийским лисом. И тебе достанется, как его ученику и бывшему Безумному Рыбнику.
Я подавил возникшую во мне волну глубокого возмущения и задумался. Конечно, с одной стороны Магистр Нуфлин был прав. С другой – его склонность к перестраховке изрядно походила на тяжёлый случай паранойи. Однако, намекнуть ему, что неплохо было бы пару раз навестить знахаря Приюта Безумных, не представлялось допустимым.
-Что ж, нам предстоит быть безупречными, вот и всё.
-Хорошо, что ты это понимаешь, - он украдкой одобрительно кивнул мне и перестал обращать внимание на моё присутствие. Совсем.
Один плюс - после этого нас наконец-то почти сразу отпустили восвояси. Мы с Тотохаттой едва ли не соревнование затеяли - кто быстрее до дома доберётся.
Должен сказать, что леди Ренива оказалась замечательным человеком. Она трудилась наравне с нами, и я до сих пор полагаю, что без неё нам пришлось бы гораздо тяжелее. Особенно во всём том, что касалось отчётов и деловой документации. С этим вынужденным злом мы вообще всегда сражались бок о бок… Потом, конечно, ей пришлось вернуться в Семилистник. Но это уже другая история, причём не моя. А мою на этом можно завершить. Конечно, у нас в Сыске происходило ещё много всего замечательного. Но об этом я, если и расскажу, то как-нибудь потом.