В компании Шурфа любой мог иметь удовольствие вернуться в детство и вспомнить, каково это, когда ты весь такой маленький и глупый, а рядом с тобой - воплощение серьезности, справедливости и прочих прекрасных качеств, до которых тебе, как до луны. И, наверное, не обладай Макс повышенным пофигизмом, вкупе с любовью к себе любимому, давно бы помер от депрессии на почве собственного несовершенства. Однако, пока держался, с чем себя и поздравлял.
- Опять?! - иронично вопросил Вершитель, явственно представив, что его ожидает, если что-то пойдет не так. Им ведь еще в Дом у Моста возвращаться. Вместе.
А вот воспоминания о происшествии с Хуроном заставили его широко улыбнуться, хотя он до сих пор не понимал, как он вообще жив остался после купания в столь ледяной воде. Чудо, не иначе. Сейчас бы он тот подвиг не повторил ни за какие коврижки. Однако, заметив взгляд Шурфа понял, что придется: наш Мастер Пресекающий Ненужные Жизни был заинтересован, а у его любви к обладанию знанием лучше не вставать на пути. Нет, конечно, Макс не боялся, в конце-концов, он быстро бегал и у него даже был в этом опыт, но вот отказывать Шурфу он не умел.
- Да куда же я денусь? Не думаю, что жители Ехо обрадуются возможности жить рядом с големами, - и, помолчав, добавил, - ну, разве что Нуфлин, у него будет прекрасный повод ежедневно напоминать нам о профнепригодности. Представив себе эту сценку, Макс заметно повеселел и даже загорелся желанием попробовать-таки усмирить эту грешную землю. В конце-концов, когда это он отказывался от авантюр? А тут сам сэр Шурф просит, грех отбрыкиваться.
Закатав рукава мантии смерти, жест скорее показушный, чем необходимый, Вершитель сделал пару шагов вперед и замер. Не признаваться же самому себе, что понятия не имеешь, с чего начинать и за что браться в первую очередь?!
На кончиках пальцев привычно вызревало зеленое пламя, а в голове была вата, причем приличный такой кусок. В прошлый раз все было проще простого, эмоции взяли верх и он высказал Хурону все, что о нем думал, причем даже не задумывался, каким идиотом, должно быть, выглядел со стороны. А сейчас ему предстояло сделать то же самое, но прошлого эффекта уже быть не могло, равно как и уверенности, что от вмешательства Вершителя не станет хуже.
Запустив-таки смертный шар в землю и дождавшись, пока он исчезнет в ее недрах, Макс начал плести заклинание, тщательно продумывая и взвешивая каждое слово:
- Перестань создавать их! - угрюмо-сосредоточенный взгляд на землю, - больше никаких порождений магии быть не должно.
Управившись с проблемой, Макс обернулся к Шурфу, все это время наблюдавшему за ним.
- Как думаешь, помогло? Големов, конечно, сейчас не наблюдалось, но где гарантия, что они не появятся через час или два? В прошлый раз его смертный шар дал им лишь временную отсрочку и тешить себя иллюзиями, что в этот раз ему удалось убрать заклятие столь примитивным образом, Макс не намеревался.

Солнце плавно, словно нехотя, закатывалось за горизонт. Будто вторя его нежеланию покидать уютный небесный свод, усилился ветер, воздух стал холоднее. Метаморфозы произошли и с цветовой гаммой: резкий желтый цвет сменился мягким и нежным оранжево-красным цветом. Природа готовилась ко сну.
  Город тоже медленно впадал в спячку. Редели улочки, хотя на них все равно оставалось много зевак да и просто людей любящих вечерний легких воздух. Кота, определенно, принадлежал именно к ним. Он был свято уверен, что вечер и, особенно, ночь, самые лучшие периоды дня, когда не нужно прятаться от палящего солнца, люди не улице не мешают своим шумом душевно отдыхать. С другой стороны, это время нравилось ему ещё и из-за профессиональной привычке - работать в такое время с его то "профессией" одно удовольствие. Да и безопаснее это, когда твоего лица не видно из-за спасительного покрова ночи, который буквально через часов 6 уже будет царствовать в этой городе.
  Кота вышел из текстильного магазина и с горьким вздохом осмотрел себя. На нем красовалась стандартная без особых украшений лоха, привычная местным гражданам, черного цвета и такой же по стилистике тюрбан. Этот наряд настолько шел в разрез со всеми представлениями Муннахари о маневренности и мобильности, что он даже не представлял как в ЭТОМ могут ходить правоохранительные органы. Его привычная одежка, который сейчас находилась подмышкой в небольшой мешочке, казалась ему наиболее удобной.
  Благо хоть тапки остались его. И то хорошо.
  Кота сделал пару шагов по безлюдной улице, дабы привыкнуть к новому одеянию. Получилось это неуклюже, а кульминацией стало падение на коленки и практически страстный поцелуй лица с дорогой. Громко выругавшийся, Кота вскочил на ноги и смущенно осмотрелся. Благо это никто не видел, иначе бы засмеяли за такое поведение.
  Решив, что данное произведение никуда не годиться, он стал сам поправлять лохи, пытаясь достигнуть максимальной удобности, если она была бы возможна. Вскоре он сдался и облокотившийся на стену магазина принялся ждать Мину, уж она точно сможет сделать что-то с этим безобразием. Мунахарри достал мешочек с монетами и уже наверно десятый раз пересчитал их: ему до сих пор не верилось, что такое прибыльное дело обернулось таким крахом. А после покупки одежки себе и девушки, его состояние сейчас не впечатлило бы даже среднего жителя Ехо. В который раз Кота выругался по себя и посмотрел на небо: ведь ему ещё жить здесь.
  Мина слегка задерживалась. Как подумал Кота, она выбирала свой наряд намного прилежнее, чем он, который схватил первый попавшийся и кое-как в него умостился. Собственно, её задержка, пожалуй, чем-то ему помогла. Он впервые за несколько часов смог отвлечься и от неудачного задание, и от странной девушки, и от правоохранительных органах и просто сосредоточиться на созерцинии магии этого города.
  Он вновь поразился как искренне и элегантно способна двигаться эта материя, какие пируэты она может делать в пространстве и какие чудесные, неподвластные описанием этого мира, фигуры она способна создавать, ведь ничего подобного здесь не существует, а слова для этого ни одна страна не придумала. Вот и получалось, что чудесные  метаморфозы материи, питающей этот мир, видел только Муннахари. А заодно и слышал, обонял, наверно даже мог её коснуться. Каждое его чувство отзывалось эхом на раздражение магией. Он слышал чудесные песни, слагаемые из различных звуков разный тональности и тембра ото всех уголков города; он мог вдохнуть полной грудью и почувствовать магической напряжение в воздухе, обжигающее носоглотку и вызывающие меланхолический настрой, будто обладая наркотическим действием. Весь этот спектр эмоций смешивался, бурлил, словно зелье в котле, давая просто поистине сюрреалистическую картинку происходящего. Даже Кота, который обучился этому дару многие годы назад, был словно пьян магией Сердца мира, а обычный бы человек, если бы он мог её чувствовать так же, как и наемник, наверняка сошел бы с ума. Однако опасение у Коты вызывало только одна место, откуда собственно и лилась вся магия - непосредственно сердце города. Он слегка побаивался этого места и наверняка в будущем будет обходить его за километры, даже не получить психическую травму.
  В раздумьях, Кота сделал его два шага вперед и тут же, вновь запутывшийся в материи, окружающей его тело, медленно и верно пошел на новую встречу с подлецом асфальтом. Но в этот раз, успев схватиться за край окна, не упустив при этом времени выругаться вслух и вновь, кота резко выпрямился и встал по стойке смирно.
Мина, спаси меня от этого тряпья... - печально подумал он напоследок.

Леди Ариша жмурилась в лучах славы, пока та сыпалась на нее градом аплодисментов и похвальных выкриков из зала. Она, наверное, никогда не научится воспринимать это как должное, хотя умом понимала, что слава целиком и полностью заслужена.
После того, как занавес был опущен, девушка накинула повседневное лоохи поверх концертного белого, расшитого блестками, и, прикрыв лицо, выскользнула из-за кулис в зал, где чествование труппы плавно перетекало в милую вакханалию, а затем и из театра, на залитую солнцем мостовую. Гримерные она по возможности обходила стороной, зная, что особо изобретательные поклонники в поисках встречи с ней нашли все существующие потайные ходы, ведущие в служебные помещения, и даже проложили парочку новых.

Стремительным шагом она прошла к амобилеру, в котором ее ждал личный возница, и по совместительство кто-то вроде секретаря. По дороге домой он напомнил Арише о ближайших мероприятиях, на которые она приглашена, а также  вручил ей несколько важных писем, специально им отсортированных из кучи бессмысленной любовной лирики.
Ариша ловко вскрывала длинным ноготком письмо за письмом, пока не добралась до неопрятного на вид конверта.
- А это еще откуда? - поинтересовалась Ариша.
- Я не смог установить адресата, леди. Но на всякий случай решил, что вам стоит ознакомиться.
Пожав плечами, она выудила из конверта записку, накарябанную неровным почерком человека, презиравшего каллиграфию: "Учите пантомиму про менкала. Зал будет рукоплескать вам!"
- Животное! - в негодовании воскликнула дива.
- Это там написано?! - в ужасе воскликнул ее собеседник.
- Нет, это мой комментарий, - отмахнулась разъяренная Ариша. - Очередная сомнительная шуточка!
О, эта бесконечная травля и интриги!

Доехав до дома, возница отпер калитку, ведущую в сад, в недрах которого притаился дом леди Ариши, и пропустил ее вперед. Снаружи ее обитель была довольно невзрачным серым параллелепипедом, порожденным унылой фантазией архитектора-конформиста, зато внутри Ариша обожала каждый уголок, ведь она сама обустраивала свой дом, воплощая самые причудливые свои фантазии. Даже когда обустройство было закончено, она не упускала возможности дополнить интерьер какой-нибудь безделушкой.
Поднявшись на второй этаж, в свою спальню, помещение с необычайно высоким потолком и стенами, украшенными портретами великих композиторов Эпохи Орденов, Ариша села за небольшой туалетный столик, казавшийся игрушечной табуреткой по сравнению со стоящим за ним огромным зеркалом в позолоченной оправе.
Встретившись глазами со своим отражением, Ариша улыбнулась. В детстве она не считала себя красивой, даже хотела с помощью магии подправить себе нос и уши, но сейчас, повзрослев и многого добившись, она не изменила бы в себе ни сантиметра.
Вынув из ушей массивные серьги и сняв с запястья несколько металлических браслетов, являющихся исключительно сценическим реквизитом - в жизни она бы на столь безвкусную бижутерию даже не посмотрела, - Ариша вспомнила про недавний загадочный подарок от, как она полагала, кого-то из поклонников. По крайней мере, адресата не было, как и у сегодняшнего письма.

Просто однажды после выступления она зашла в свою гримерную и сразу же обратила внимание на букет алых роз, стоящий в пыльной вазе, которая еще в Эпоху Орденов использовалась Магистрами Ордена Колючих Ягод для хранения в ней разного рода магических зелий, теперь же доживающая свой век в гримерной леди Ариши, окутывая помещение аурой величия и строгой торжественности. На небольшом столике рядом с вазой лежал кусок черного бархата, в который было завернуто нечто, по объему не превосходящее кулачок младенца. С некоторой опаской Ариша подошла и двумя пальцами развернула ткань, в складках которой обнаружилось потрясающей красоты ожерелье. Даже в тусклом свете гримерной оно сверкало таким чистым блеском, словно вместо камней были нанизаны капли росы. Девушка невольно ахнула и, не медля, уселась перед зеркалом, застегивая украшение на шее, где оно, как ей показалось, засверкало еще ярче.
Кем бы ни был таинственный меценат, сделавший ей столь изысканный подарок, она его с радостью принимает.
Впрочем, леди Ариша и до этого не была особо привередливой и подобные знаки внимания готова была принять хоть от самого Лойсо Пондохвы, лишь бы на ее пальчиках никогда не появилось кольца из какой-нибудь ширпотребной лавчонки.
Бриллианты, эти лучшие друзья женщин, не пахнут, свято верила Ариша.

Выдвинув нижний ящик, в котором хранились особо ценные украшения, девушка побледнела: великолепное ожерелье от тайного поклонника исчезло! Она была уверена, что еще не выбрала, куда его наденет, а потому не доставала его из ящика, и даже не разворачивала бархат.
Горничная, ее рук дело! Кроме нее сюда никто не заходил!
На крыльях гнева, подобно валькирии, парящей над полем битвы и высматривающей, кого бы подобрать - или же сначала убить, а потом подобрать, - Ариша спустилась вниз и тут же наткнулась на обвиняемую.
- ТЫ!! - рявкнула она так, что подвески люстры затрепетали, а со служанки чуть не сдуло лоохи. - А ну немедленно верни мое ожерелье, воровка!
- О чем вы, леди? – пискнула горничная, пытаясь спрятаться за подносом.
- Ты сама знаешь! Мое ожерелье! Кроме тебя никто не мог...!
- Леди, как я могла это сделать, если вы весь день были у себя?
Ариша чуть охладила пыл и напряглась.
- Что значит у себя? Я полчаса назад вернулась из театра!
Горничная замотала головой.
- Нет-нет, вы были у себя! Я еще днем, помните, поднялась наверх, чтобы убрать вашу спальню, а дверь оказалась запертой изнутри. Я постучала, и вы мне ответили, чтобы я зашла позже…
- Какого грешного вурдалака ты мне мозги пудришь?! – взвилась Ариша, осознав, что выслушивает самую нелепую ложь в своей жизни.
Служанка плюхнулась на колени:
- Леди, прошу, поверьте мне! Я вам клянусь!
Такого жалостливого взгляда у людей Ариша еще не видела, разве что у побитых собак...
Решив, что для роли вершительницы правосудия она слишком мягкосердечна и не сможет с подобающим беспристрастием допросить собственную прислугу, Ариша решила отправиться за помощью к специалистам по беспристрастности, порой доходящей до беспринципности. Она до сих пор помнила, как кто-то из театра стуканул в Полицию, мол, богемная элита поддерживает творческий кураж с помощью недозволенных магических снадобий, которые им поставляют прямиком из Куманского Халифата. Пока не выяснилось, что это всего-навсего розыгрыш, затеянный с целью подмочить репутацию их труппы, Ариша и несколько ее именитых коллег несколько часов кряду просидели в зрительном зале, где стражи порядка приказали артистам оставаться, покуда вели обыск подсобок и служебных помещений.
И все-таки она решила обратиться в Городскую Полицию.
В конце концов, за что она платит налоги!

Ариша послала зов вознице и меньше, чем через дюжину минут, "надев" на лицо дежурную улыбку, широким жестом распахнула дверь Управления Полного Порядка:
- Хорошего вечера, господа! Кому тут можно пожаловаться на кражу в особо крупном размере?