Всё-таки имя Тотохатты вкупе с фамилией Шурфа звучало убийственно непроизносимо - впору на нём речевые навыки тренировать, употребляя в качестве скороговорки. Однако, уж кто-кто, а сэр Шурф точно был весьма далёк от восприятия какой бы то ни было иронии ситуации. И ожидать от него уступок и полумер, разумеется, не следовало. Приёма "по протекции" в Семилистнике в период его службы не было, нет и не будет. Это ведь противоречило основам принципа беспристрастности. Или объективен всегда, во всём и со всеми, или не объективен вообще, а в двойных стандартах Истины не найти... Человек, который считает, что, раз он что-то может, то и остальные априори справятся, если приложат достаточно желания, воли и усилий, бесспорно, не способен давать поблажки. И личные привязанности не действуют, когда речь заходит о профессиональном долге. Поэтому он встретил бывшего напарника и нынешнего приёмного сынишку прохладным, хоть и вежливым взглядом, отстранённым хладнокровием, маской абсолютного безразличия. Не оставалось сомнения, что за любую ошибку он взыщет целиком и полностью, как оно положено по справедливости и уставу - что, в принципе, являлось одним и тем же, ибо новый устав Ордена Шурф переоформил и несколько десятков раз тщательно и скрупулёзно перепроверил лично. Иначе нельзя - иным сто раз скажешь, а они всё равно запишут не так. Нет, не из желания организовать саботаж - от волнения или со страху.
- Для начала я задам Вам в этих освящённых временем стенах один принципиально важный вопрос. С какими целями намереваетесь Вы вступить в Орден, что желаете от этого получить и что готовы отдать взамен?
Шурф, конечно, мог устроить Тотохатте десять тысяч тестов на проверку навыков и знаний - но он и без того знал своего напарника вдоль и поперёк, талантов тот не растерял, хоть и было неописуемо странно и неестественно наблюдать его в виде мальчишки, в лучшем случае - едва достигшего совершеннолетия. "Потакать бюрократическим замашкам" он мог, конечно, однако - лишь тогда, когда это имело смысл. А разведение бессмысленного бумагомарака пусть катится в Харумбу, к своему наиболее горячему приверженцу.