- Магистр, но ведь это лишает смысла весь рассказ об Арварохе! - почти жалобно сказал сэр Манга Мелифаро и благоразумно заткнулся. Великий магистр Благостного ордена Семилистника и без того смотрел на него с осуждением.
Обычно жители Соединённого Королевства не жаловались на решения Ордена, и уж тем более не пытались их оспорить. Тем более после принятия Кодекса, хотя откуда об этом знать учёному, покинувшему Королевство за почти три сотни дней до начала новой эпохи.
Но, может быть, прославившемуся путешественнику это только казалось, и на самом деле взгляд сэра Нуфлина был сочувствующим. Перед магистром возвышалась стопка табличек, на каждой из которых в виде пронумерованного списка было записано что-то в духе "шаманы Пустых Земель" или "предсказание Афны Сэ". На той табличке, что Нуфлин только что отложил в сторону, числа были с пятьсот двадцатого по пятьсот восьмидесятый. В той стопке, из которой появилась следующая, оставалось ещё штук семь. Почти закончили, можно сказать.
И это было самое скорбное из путешествий Манги Мелифаро. По настоянию Ордена ему пришлось пройтись по собственному следу от самого Ехо, через Ташер, Шиншийский халифат и дальше, по землям этого прекрасного мира, встречая знакомые лица и попадая в невероятные переделки... и покорно соглашаясь, что на самом деле не было таких людей, и никогда не могло ничего подобного случиться ни с ним, ни с кем-то другим. Скромные подсчёты Манги уже насчитала поправок Нуфлина тома на четыре, а табличек ещё было изрядно, и почерк у великого магистра от таблички к табличке только мельчал. Нуфлин Мони Мах, видимо, тоже не ожидал, что поводов наложить на путешественника обет молчания будет так много.
Манга Мелифаро вздохнул про себя и произвёл подсчёт, который слегка выровнял его душевное равновесие. Даже если переписать свои впечатления со всеми требованиями короля и Ордена, в сухом остатке труд всё равно тянет на эпохальный. И на его век поклонения соотечественников хватит. Но это совсем не повод не отстаивать с боем каждый новый пункт.
- Знание этого особого момента в вере арварохцев может сильно испортить им жизнь. Вы и сами это понимаете, сэр Манга, - тем временем говорил магистр Нуфлин, удостоверившись, что сэр Манга больше не перечисляет доводы.
- Но любой более-менее вдумчивый читатель сразу увидит эту вопиющую дыру в логике, если прочитает про Арварох, но не про отношение жителей к смерти. И что он подумает? Что арварохцы сумасшедшие. По меньшей мере.
- Поверьте мне, сэр Манга, достаточно сообразительный человек сам залатает эту прореху самым приемлемым способом.
- Магистры с Вами, я обязуюсь и это держать в тайне, - махнул рукой Манга, понимая, что, как и все прошлые разы, сопротивлялся больше для вида, нежели по-настоящему надеясь на позволение записать обозначенное наблюдение в энциклопедию.
- Тогда продолжим, - благодушным тоном вытягивающего жилы из первого попавшегося бедолаги адепта какого-нибудь безумного ордена продолжил Нуфлин. Манга подобрался. Арварох был далеко не последней остановкой в этом его путешествии, и потому обетов должно было быть ещё много.

После того, как Алотхо сблизился с Меламори, он стал часто заходить в Дом-у-моста. И для того чтобы увидеться с Мастером Преследования, и чтобы еще раз услышать речь Куруша. Буривух относился к арварохцу так же, как и к большинству Тайного Сыска: почти безразлично, лишь с небольшой долей любопытства, которое было свойственно всем представителям его вида. Алотхо знал о равнодушии птиц к людям по собственному опыту, а потому несильно огорчался. Буривухи редко выбирают себе любимчиков среди людей. А он и так был удостоен великой чести не кланяться Курушу при встрече каждый раз. Но птиц не был бы мудрым, если бы не научился извлекать из сложившейся ситуации пользу. Теперь он получал вдвое больше пирожных, вдвое больше внимания. Именно с Алотхо Куруш мог проявить свою капризность в полной мере.
- Ты принес мне пирожные? - вместо приветствия произнес буривух, едва арварошец появился на пороге джуффинова кабинета.
- Конечно, о буривух, - произнес Алотхо, доставая из-за пазухи большую коробку. Буривух с благодарностью принял подношение.
Через час, когда с пирожными было покончено, и клюв Куруша был вычищен до блеска,Алотхо и буривух попрощались.
«И все-таки дары в виде пирожных мне нравятся гораздо больше слепого поклонения», - довольно подумал засыпающий Куруш.