-Нет, спасибо, я всё-таки буду чай, - взвесив и обдумав все "за" и "против", твёрдо решает Лонли-Локли.
Дождавшись чая и порции угощения, собирается с духом и начинает рассказ. Постепенно слова начинают литься размеренно и ровно, эмоции в голосе почти отсутствуют, но вспоминать ему скорее нравится, чем нет.
Эта история произошла в девяносто первом году Эпохи Кодекса. Я к тому дню уже успел приобрести некоторый вес в определённых научных кругах, и, в том числе, был знаком с весьма сведущим и образованным, невзирая на порок рассеянности, профессором Мумфи Йумфи. Этот человек – бывший Старший Магистр одного из благополучно распущенных без применения насильственных мер Орденов, если я не ошибаюсь – Ордена Золотой Реки, состоявший там в звании Мастера Ищущего Возможности, кто-то вроде проектировщика путей к осуществлению предложенных Великим Магистром глобальных планов на будущий год. Довольно способный колдун, автор философского трактата о моллюске кримпи и подробного описания миграций редкого вида пятнистых бородатых менкалов. На мой вкус – он уделил обеим проблемам чуть больше времени своей жизни, чем они того стоили, но не в моих привычках мешать кому-то заниматься тем, для чего тот или иной индивид призван. Помимо уже указанного мной, сэр Йумфи составил точное уравнение дурной бесконечности и доказал мне его целесообразность – что, должен признаться, оказалось для него куда сложнее, чем само решение данной задачки.
-Думать Вы умеете, соображаете быстро, но Ваш традиционализм Вас однажды погубит, если Вы, молодой человек, не откажетесь от него, - говаривал он.
-Я не традиционалист, я, скорее, консерватор, не путайте эти понятия, пожалуйста, - не уставал его поправлять я, - Впрочем, не уверен, что и это понятие применимо ко мне в полном смысле данного слова, однако, оно, без сомнения, ближе мне, чем использованное Вами.
Признаюсь, я действительно не без недоверия отношусь к новым идеям и привыкаю к ним не сразу. Впрочем, поправлюсь - если только эти идеи не исходят от меня. Но и в таком случае – каждая строго обдумана, взвешена и реализуется только тогда, когда я настолько уверен в её пользе, насколько вообще можно быть в чём-либо уверенным. Говоря проще – с минимальным риском того, что всё обернётся чем-то худшим, чем обстояло до её реализации. Мне не так просто принять нечто, что не имеет никаких подтверждений в истории, в каких-либо документах или свидетельствах очевидцев. Нет, выйти на прямую встречу с неизвестностью я, конечно, могу, однако, предпочитаю иметь возможность хоть как-то подготовиться к тому, что меня там может ожидать. Если же это абсолютно невыполнимо, или если догадки и истина оказались слишком далеки друг от друга, я ощущаю сильный психологический дискомфорт. То же самое обстоит с изменениями ради непосредственно самих изменений – ничего более пагубного для человека в частности и социума в целом я представить себе не могу. И сэр Йумфи как мог боролся с этой моей слабостью, как он её называл. Напоминая, впрочем, карлика, вышедшего сражаться тростниковой дудочкой с древней скалой.
Одевался этот господин просто невероятно. Он мог выйти на улицу в одной ночной скабе, а то и вообще без скабы, а также и без тюрбана, напялив вместо того большую серебряную плошку, в которой замешивал и толок порошки, причёска заставляла заподозрить, что профессор буквально перед самым выходом в люди пережил в своей лаборатории мощнейший взрыв, а очки не разваливались на куски лишь чудом – я даже проверил их на запретную магию, случай был так запущен, что я сомневался, хватит ли на подобное дозволенной. Ничего. Даже самой простой первой ступенью не пахло.
Дом сэра Йумфи представлял собой зрелище ещё более причудливое, чем сам профессор. Он состоял из неправильной формы разноцветных кирпичей, крыша казалась рисунком ребёнка, любящего острые углы и неожиданные изгибы, а дорожка ко входной двери шла волнообразно, подобно змее, и то и дело начинала пузыриться. Я был не удивлён, когда узнал, что мой знакомый вылил на неё один из своих растворов. Хотя, конечно, от моей лекции о вреде окружающей среде он не смог отговориться никакими предлогами. Мне пришлось поддерживать котёл, исходивший ядовитыми испарениями, в котором готовился новый раствор для любого металла, даже колдовского, чтобы иметь возможность рассказать ему, как отношусь к его чрезмерно высокому уровню легкомыслия.
В доме, помимо сэра Йумфи, жили его сын, две племянницы, экономка и повар. Личности также весьма неординарные, насколько я понимаю людей и их традиционные вкусы. Начну с одной из племянниц, леди Трайши Лаймы, успевшей в свои сто сорок пять лет дважды выйти замуж и развестись, причём при разводе оба раза отсудив чуть ли не всё имущество у супругов. На самом деле, и то, и другое у нас, в Ехо, не самое обычное поведение. Обычно у нас женятся и выходят замуж поздно и, как правило, надолго, а то и на всю жизнь… Впрочем, на репутацию поверхностной особы леди Трайше, насколько я сумел её узнать, было глубоко наплевать. Она держала у себя двух змей, каждое утро по полтора часа стояла на голове в самом центре комнаты – я специально спросил, из свойственной мне привычки знать точно, а не бродить вокруг да около, питаясь догадками и предположениями, и она ответила, что действительно высчитала такую точку. Ей пришлось мне ответить, поскольку я также рассчитал таковую, и занял именно это место, когда у леди Трайши наступило время выполнять данную процедуру, так что самым лёгким способом сдвинуть меня был прямой и честный ответ на мой вопрос.
Теперь она замуж больше не выходит, считает, что мужчин с неё довольно. Приняла решение – только ни к чему не обязывающие встречи. Благо, имущества, полученного от двух первых мужей и в наследство от умершего пять лет тому назад отца ей хватит до конца жизни, даже если она теперь будет исключительно тратить и не заработает ни горсти… Леди Сотофа Ханемер, полагаю, была бы довольна подобным мировоззрением.
Правда, я быстро понял её природу. Она выходила замуж за тех мужчин потому, что такие леди, как она, были не в их вкусе, и довести всё до брака было для неё доказательством состоятельности в качестве женщины. Вот только, что потом делать с супругами, леди Трайша не знала, точнее – знала, но находила неимоверно скучным. Поэтому она и уходила от них. Я помню её бракоразводные процессы – это был шедевр. Идеальное знание законодательств нескольких стран и высокий уровень актёрского мастерства… С совокупностью таких качеств она справилась с ними, как с детьми.
Её сестра, леди Енни, носила на голове сложную конструкцию из вороньих перьев, любила туман и дождь, писала печальные стихи и приносила мне на критику сразу, как только я переступал порог их дома. Я не могу не привести некоторые из них, чтобы вы сами могли судить об уровне её таланта:
Белёсые тени лежат за окном,
Скребут и стучат на рассвете в мой дом,
Белёсые тени забытых имён,
И тусклый туман ими будто смущён.
Дыханье былого от старых могил,
Что нам прошлый век, уходя, подарил,
И тонкие ветви шумят на ветру –
Мы все от рождения входим в игру.
Бежим и петляем от выстрелов в лоб,
Здесь слева – безумье, а справа – лишь гроб.
Однажды с утра в дом войдёт тишина –
Но вспомнят ли наши потом имена?
А ещё было у неё такое:
Котёл прогнившей лжи мной вычерпан до дна,
Там пустота и нет следа безвкусной жижи,
Опять одна, сейчас одна, всегда одна,
И слышу, как колотит дождь по крыше.
Издевки и толчки оставьте при себе,
Они меня, клянусь вам, не пугают.
Вы отыграли роль свою в моей судьбе,
Вас позади мой поворот оставит.
Обиды нет – ведь на неё нет сил.
Нет злости – на неё нет настроенья.
И ливень все дороги к вам размыл,
И руки мне кусает вдохновенье.
Я напишу о пустоте в глазах,
Что так небрежно все друг другу дарят,
О бабочках, сгоревших на свечах,
О вечности, что время пожирает.
Там, за углом, я не увижу вас.
Себя я, впрочем, тоже не узнаю.
И сладких слов не нужно мне сейчас.
Вы можете уйти, я не растаю.
Её стихи, при кажущейся простоте, несут в себе элемент высокого творчества. Внешняя незамысловатость рифм помогает им не затмевать суть. В конце-концов, она их всегда писала для своего удовольствия, а не ради славы и не из меркантильных соображений. С другой стороны – для чего ей, в таком случае, понадобилось моё мнение, я взять в толк до сих пор никак не могу.
А вот опубликоваться официально я её уговорить так и не сумел. В такие минуты она, как мне тогда казалось - да и до сих пор так кажется, - попросту переставала меня слушать.
Её любимыми цветами были жёлтый и чёрный. И ещё бледно-зелёный, тот, который принято называть выцветшим… Сейчас эта леди благополучно живёт в Тулане. Считается одной из известнейших женщин-поэтесс.
Кстати, памятуя, что у леди Енни были весьма выдающиеся способности к Очевидной Магии, которые в те годы Эпохи Кодекса она не имела никакой возможности развить, я послал ей приглашение вернуться в Ехо и изучать таковую на вполне законных правах, однако, та отказалась, мотивируя это тем, что у неё хватает интересных занятий и без того, однако, приписав в конце, что приедет, если когда-нибудь почувствует в этом потребность. Однако, поскольку леди твёрдо решила жить вдали от Сердца Мира, никогда больше не пересекая границ Соединённого Королевства, я сомневаюсь, что она когда-нибудь действительно так поступит.
Она нравилась мне. Несмотря на то, что её подчёркнутое стремление к самостоятельности было умело пущенной в глаза окружающих пылью, я отлично видел, что она слабая и неуверенная в себе от природы, и мне импонировали её попытки во что бы то ни стало или стать сильной, или хотя бы казаться таковой. Она могла попросить о небольшой услуге, но никогда не пыталась переложить взятые ею на себя обязанности на других, даже когда начинала понимать, что ей они не подходят и что она вполне может не справиться. В этом она была похожа на меня. Пробить преграду лбом или разбиться об таковую насмерть, но не сдаться. Похвальный принцип, на мой вкус.
Разумеется, любви между нами не было. Было лишь высокое взаимопонимание, когда люди могут молчать друг рядом с другом, не создавая ощущения тягостности присутствия, или понимать друг друга с полуслова, и до Хельны я полагал, что красивые описания любви люди просто придумали, равно как и присущие этому чувству острые переживания, а на самом деле бывает именно так, как у меня и леди Енни. Но, как я хорошо понимал, совместной жизни у нас быть не может по определению. Более того – таковой шаг разрушит те отношения, которые у нас возникли. Она была для меня ближе к понятию сестры, чем возможной супруги. Не скажу, чтобы обошлось совсем без влечения, но оно, как вы понимаете, в моём случае не может играть решающей роли.
Сын, как я понял, взял за образец карьеры мечты образ сэра Анчифы Мелифаро. Он несколько раз пытался подобраться к тому для разговора, однако, не получилось. Ещё юноша говорил, что копит на шикку. Купил таковую или нет – я не знаю, поскольку в итоге парень сбежал из дома и пропал без вести, и после этого оставшиеся члены семьи предпочитали о нём не упоминать… Но я хорошо помню, как, узнав, что одним из моих коллег является брат сэра Анчифы, этот молодой человек стал постоянно меня подкарауливать, прося, точнее – чуть ли не умоляя познакомить с нашим Дневным Лицом. Сошлись они или нет – я тоже как-то не удосужился узнать, но адрес сэра Мелифаро я ему назвал, а также сообщил, как точно не стоит заводить с тем знакомство. Говоря совсем честно – я бы не отказался выяснить, хватило ли духу сэру Ламхе сходить к тому, или же он похоронил своё заветное желание, а также, если всё-таки навестил господина Дневное Лицо – как тот на него отреагировал и до чего, в конечном счёте, ребята договорились.
Итак, дав вам некоторое представление об этой семье, я могу приступать к основному повествованию.
Наверно, один из основных плюсов близкого общения с Тайным Сыщиком – потеря робости перед обращением к нашей организации. Всё-таки отвыкаешь опасаться человека, который чуть ли не регулярно - как минимум один раз в две дюжины дней, - бывает у тебя дома. Поэтому Зов он мне послал сразу, как только у них случилась беда. Прямо в четыре часа утра.
-Шурф, моя лаборатория… - несколько невнятных слов, - …и эту вещь… - опять какое-то бормотание, - …я знал, что они не шутят!
Знал и не принял меры. На него это более чем похоже. Но хотел бы я понять, кого он имеет в виду.
-Сделай глубокий вдох, считая до двадцати и не произнося ни звука, - велел я, - Потом задержи дыхание как минимум на десять секунд и выдыхай так медленно, как сможешь. Потом назовёшь мне число. Сделай это не меньше шести раз подряд. Но не прекращай, если этого окажется недостаточно.
Вообще говоря, сэр Йумфи старше меня лет на сто сорок, но мы к тому моменту давно перешли на тот уровень отношений, когда обращение на ты уже становится приемлемым, а любая другая форма даже мне кажется чрезмерно высокомерной и напыщенной.
Выдав ему всё это, я прервал сеанс Безмолвной Речи и закрылся от неё. Да. Я не метнулся сразу, как был, в его дом. Но, во-первых, я уже понял, что он и домочадцы живы и что основной опасности уже нет, остались лишь её последствия. А, во-вторых, я действительно хотел, чтобы он успокоился. Работать с людьми в состоянии истерики мне физически и психологически сложно.
Я оделся, умылся, и только потом перешёл к активным действиям.
Добираться до его дома я предпочёл Тёмным Путём. Расценил, что, если я сейчас спокойно подъеду на казённом амобилере ко входной калитке – это можно будет расценить как нарочитое издевательство.
Впрочем, из пустоты я вышагнул не вполне удачно. Поскользнувшись на разлитой по полу густой жёлтой жидкости, я успел только наполнить лёгкие пропахшим чем-то острым и горьким воздухом, как растянулся на полу во весь рост. Услышал, как зашипело, явно начиная дымиться, моё лоохи. Однако, мне тут же помогли подняться… Ну, как помогли. Схватили за руку и потянули за неё. Мне было достаточно начать движение, чтобы завершить его без посторонней помощи. Тут же с помощью магии я ликвидировал последствия соприкосновения моей одежды с неопределённой субстанцией.
Признаки стороннего вмешательства я увидел бы, даже не зная, что сюда вторгались посторонние. Сэр Йумфи, при всех своих странностях, никогда не позволил бы себе держать лабораторию в подобном состоянии. А, взглянув туда, где раньше находился шкафчик с уже готовыми и, как заверял мой друг, тщательно закупоренными взрывоопасными смесями, я чуть за голову не схватился – в метафорическом смысле. Говорил же ему, что необходима хотя бы минимальная техника безопасности, даже сам порядок наводил на его рабочем месте. Так нет же, всё снова неизменно расползалось по прежним местам. Ему, мол, так удобнее. Ну-ну. Вижу я, как это было удобно.
-Шурф, ты же Тайный Сыщик, ты всё можешь, сделай что-нибудь! – полузавыл-полузаголосил ныне стоящий у меня за спиной сэр Мумфи.
-А я и думаю, что тут можно сделать. Чистка займёт несколько часов. Если использовать магию – двадцать минут. Но действовать придётся на грани с текущим законодательством. Уж очень тяжёлые последствия, да и смеси твои так просто не уничтожаются… - вспомнив, как одна из них в некотором смысле ожила и напала на нас, я покачал головой, - Ты меня позвал, чтобы я договорился по этому поводу с сэром Джуффином Халли?
-Нет, я хочу, чтобы ты нашёл тех, кто это сделал! – мне редко доводилось видеть этого человека сердитым, но сейчас, вынужден признаться, он был даже не просто в негодовании, он пребывал в бешенстве и морально готовился, судя по всему, рвать и метать. И ведь заметно успокоился, его хотя бы уже не трясло, и говорить он мог более-менее собранно.
-Тогда расскажи, что тебе известно, - предложил я.
-Только не здесь! Я сварила камры, пройдёмте в кухню… Дядя Мумфи, пойдёмте, хуже тут уже не станет, я Вас уверяю! – это появилась леди Трайша.
Словно бы под действием её голоса, мой друг обмяк, вся его фигура теперь выглядела беззащитной и поникшей, будто вынули стержень, заставлявший его двигаться, или просто держать спину прямо. Гнев окончательно испарился, зато на смену явилось отчаяние, и по щекам сэра Йумфи потекли слёзы. Ещё чего не хватало, подумал я.
Но говорить ничего не стал, а, восприняв слова молодой женщины как распоряжение, взял своего учёного друга за плечи и увёл его в их просторную, выкрашенную в пастельные тона, кухню.
На столе стоял кувшинчик и две вазочки с печеньем. Мне было известно, что сёстры пекут его сами. Есть можно, скажу прямо, через раз. Но я всякий рад делал вид, что мне нравится. Во всяком случае, никогда не отказывался от угощения и съедал всё до последней крошки. Уж не знаю, удавалось мне их убедить или нет…
Итак, устроившись на стуле напротив сэра Мумфи – леди Трайша устроилась справа, её сестра и сэр Ламха отсутствовали.
-Уехали в Уттари, к дальней родне, ещё позавчера, - пояснил хозяин дома, несмотря на то, что я ни о чём его не спрашивал. Меня сейчас интересовало только одно. Точнее, даже не то чтобы интересовало – просто я знал, что должен разобраться в происшедшем, а, если я хочу выяснить, что именно стряслось, то простые разговоры лучше отложить на потом, поскольку в эту минуту преступники могут ликвидировать улики или уходить дальше и дальше, и потому хотел перейти непосредственно к основной теме. Между прочим, существуют некоторые меры, после которых отыскать след и догнать нарушителей не поможет даже Тёмный Путь, а Мастер Преследования сорвётся, потому что идти по следу, точнее – тому, во что превратят этот след, для него будет равносильно мучительному самоубийству. Не факт, что они на это способны, всё-таки непростое даже для могущественных колдунов умение, я сталкивался с этим заклятием всего дважды за весь срок работы в Малом Тайном Сыскном Войске, но мало ли. И это – только если говорить о магии. А куда менее накладно – поставить на пути Мастера Преследования ловушки или сообщников. Если тот работает в одиночку – верная смерть. Тотохатта тогда был уже мёртв, о Меламори речи не шло, говоря о сэре Максе, так что
Кивком я стимулировал сэра Мумфи начать речь, причём мне показалось, что в его голосе звучат нотки оправдания, что он торопится убедить меня, что не сам поломал свою лабораторию, а теперь спешно пытается заставить меня поверить в злоумышленников:
-Погибли заготовки, на которые я потратил три года… Ты понимаешь, о каких я?
Да, я понимал. После того, как все высокие ступени магии были запрещены, некоторые учёные предпринимали попытки изобрести альтернативу. Прибор, который потерял мой друг, служил для трансформации материи. Он мог изменить химический состав любого предмета, вплоть до минимальной из доступных для измерения величин. Металл превратить в дерево. Кровь – в воду. Насколько я понял, аппарат должен разбирать всё, что в него попадает, до нейтральных молекул, разрушая все связи между ними, и производить из этих молекул то, что необходимо его обладателю. В теории, конечно, справится ли его изобретение с поставленной задачей на практике – нам выяснить не предоставили шанса.
-Я не присутствовал при взрыве – я услышал грохот и прибежал на звук. Как только пришёл в себя от потрясения – прислал тебе Зов.
-А о ком ты говорил мне, когда рассказывал?
-Да… Мой основной конкурент и его помощник. Сэр Глеххи Кубашта, дырку над ним вместе. Мы когда-то учились вместе в Высокой Школе Холоми. Но я доучился, а его отчислили. Он сильно переживал и утверждал, что на экзаменах его завалили специально. С тех пор всё мечтает разрушить мою мечту. Или моё доброе имя. Или мой статус в научных кругах. Я уверен, что это сделали они.
-На каких основаниях ты сделал подобные выводы?
-Ну так ведь… А кому ещё понадобилось бы срывать мои замыслы? Только им. Но доказательств нет, и привлечь их к ответственности я не могу…
Я поднялся с места, поставив на стол пустую кружку.
-Хорошо, я разберусь.
То, что следа там не было, я понял почти сразу. И детектор магии как будто вовсе отказался функционировать. Зато атмосфера была пропитана страхом беззащитных вещей перед неминуемой кончиной. Я сразу понял, что полное восстановление займёт не меньше дюжины дней. Но мне было важно другое.
Вскоре я покинул дом моего несчастного друга и отправился по тому адресу, который он мне указал. Входная дверь оказалась разрисована древними руническими символами, долженствующими призвать на дом мир и покой, а непрошеных посетителей отвадить. На деле же они действовали лишь против обывателей, а сильные колдуны просто не могли переступить порог без приглашения хозяина. Да, не преемник Магистра Хумхи Йоха чары накладывал, определённо.
-Кто там ещё, дырку над Вами в небе… - дальше следовало что-то про задний проход леди Анавуайны и вурдалачью бабушку, но я не стал вникать.
-Сэр Шурф Лонли-Локли, Малое Тайное Сыскное Войско города Ехо, - со всей возможной вежливостью представился я, - Вижу Вас, как наяву, сэр Глеххи, - я прикрыл глаза рукой, - Если Вы не возражаете… - судя по тому, как он сглотнул, этот мужчина и хотел бы ответить в прежней же манере, но, видите ли, у большинства обывателей столицы бытует мнение, что возражать обладателю Перчаток Смерти, по меньшей мере, неразумно, - …я хотел бы задать Вам несколько вопросов, - закончил я, глядя на него как человек, который не сомневается, что его пригласят войти.
В доме чем-то пахло. Даже не пахло – воняло.
-Простите, неудачный эксперимент, - проговорил сэр Глеххи, не глядя мне в глаза.
-Нельзя ли взглянуть на упомянутый Вами эксперимент? – сразу поинтересовался я.
Он зыркнул на меня так, что я заподозрил, что этот низкорослый коренастый мужчина в лоохи на голое тело и каких-то ужасающе разношенных домашних шлёпанцах всё-таки предпримет на меня нападение, и внутренне приготовился отражать атаку – убивать его мне было нельзя, пока он не расскажет всё, что я собирался узнать, но обездвижить – вполне.
-Простите, но там Вам не может ничего понадобиться, - тем не менее, вполне ровным голосом ответил он, - Если у Вас, конечно, не имеется разрешения на обыск моего дома. Я не ошибаюсь, Кодекс Хрембера оговаривает право человека на личные тайны, пока ничем и нигде не доказано, что он замышляет что-то против государства или Короля? – судя по толике иронии в его голосе, которую не смог не заметить даже я, он отлично знал, что подобной бумаги у меня не имеется с собой и что на её оформление понадобится как минимум несколько часов. И то – если работать будет сэр Джуффин, с его умением расшевелить даже донельзя обленившихся придворных писарей, а не я.
Сказать, что я не люблю секреты, точнее – что секреты вызывают у меня непреодолимое желание разделаться с ними, значит, ничего не сказать. Поэтому он раздул мой слабый интерес в нешуточное любопытство. Кроме того, мне показалось, что здесь запахло краешком ключа к расследованию. Что ж, может быть, это дело сложно не поиском преступника, а добычей доказательств против него… Но я действительно не имел права ни давить на него, ни требовать показать мне, что в его лаборатории.
-Ваш помощник сейчас в доме? – спросил я, стараясь сохранять бесстрастный вид. Благодаря годам упражнений, мне это удаётся до сих пор без больших затрат сил, если требуется.
-Я даровал ему два дня Свободы от Забот, - отрывисто бросил сэр Глеххи.
А жаль. Я не сомневался, что извлечь информацию из помощника было бы проще. И ведь ещё не доказано, что помощник действительно отдыхает, а не уснул навсегда на дне Хурона или, как минимум, не валяется в "Джубатыкском фонтане" под столом, с начисто стёртой памятью. Увы, но, если бы я взялся искать его след в доме у работодателя, я бы насторожил того, и мне бы уже ничего не удалось узнать.
Я мог припереть этого гражданина к стене. Мог внедриться в его мысли, как в масло ножом. Мог сделать с ним что угодно… Теоретически. Практически же был беспомощен, словно младенец. Его защищали законы Соединённого Королевства. И он отлично это сознавал. Признаюсь честно, что сэр Макс, никогда не бывший скованным приличиями и редко когда взвешивавший свои действия до того, как осуществить их – вот после, разве что, но после - уже не то, - всегда был больше приспособлен для того, чтобы сбивать спесь с таких вот самоуверенных господ. У меня это тоже получилось, но далеко не сразу. А тогда сэр Глеххи смотрел на меня сверху вниз. Образно выражаясь, потому что ростом он мне был где-то по плечо.
-Где Вы были этой ночью, сэр? – спокойно спросил я, позволив ему сесть на диван в гостиной. Сам я остался стоять, поскольку не горел желанием приближаться к нему более чем на метр. Этот человек вызывал у меня – в той части, за которую я не могу отвечать и которую привык держать на цепи, - резчайшее отторжение, которое люди обычно называют омерзением. В нём было что-то скользкое и неопрятное. Помимо внешнего вида, конечно.
-В Квартале Свиданий, - почти с вызовом усмехнулся сэр Кубашта.
-Кто может это подтвердить?
-Я не спросил её имени. Но хозяйка там – полная женщина с длинными светлыми волосами.
Его замысел был мне понятен. Послать меня по ложному следу. Пока я там – он успеет устранить всё, что может показаться подозрительным.
-А что случилось? – он спросил это так непринуждённо, что я почти поверил, что этот человек ни при чём.
И в этот момент я… На какое-то время ощутил что-то вроде сопереживания. Как в котёл с помоями, если честно, окунулся. Там была тщательно подавляемая ненависть ко мне и моему другу, мерзкое чувство собственного превосходства над нами, да и вообще презрение к роду людскому, недооценившему его, такого прекрасного и восхитительного, ожидание наживы и славы, которое он намеревался обустроить за чужой счёт… И дальше я уже разобраться не смог, потому что меня чуть не стошнило, и я был вынужден заняться дыхательной гимнастикой.
-Это были Вы, - промолвил я тихо, едва придя в себя.
Он улыбнулся. Это была ухмылка абсолютного пренебрежения.
-Вы ничего никогда не докажете.
-А Вы уверены, что не переоцениваете мою выдержку? – ощущая, как внутри меня до предела натягивается струна, удерживающая бешеную, безумную сторону моей личности, поинтересовался я.
-Вы ничего мне не сделаете. Не имеете права. В лучшем для Вас случае арестуют нас обоих. И уж будьте уверены – мне хватит связей, чтобы Вы отправились в Холоми. Даже если это окажется последним, что я сделаю.
От его угрозы мне стало нехорошо. Нет, не страх, а мелочность говорящего едва не заставили меня скривиться. Вот уж что я действительно не терплю – это разменивания себя на мелкую монету. Каждому человеку от рождения дано многое. Я вообще верю, что абсолютно бесперспективных не существует. Есть лишь те, кто добровольно перечеркнули сами себя. И именно это определяет всю дальнейшую жизнь всякого разумного индивида. Да. Наш ум играет с нами потрясающие вещи. И он, как я абсолютно убеждён, может стать всемогущим, если правильно воспользоваться предпосылками.
-Ну, а Вы поедете в Нунду. Это хуже, - сухо обронил я.
Он пожал плечами.
-Сначала докажите.
-Докажу, - пообещал я и вышел из дома.
Однако, невзирая на свой утвердительный тон, я совершенно не представлял себе, как браться за дело. Я двигался по мостовым, меряя их шагами. На душе было совершенно пусто. Но, тем не менее, уверенность странным образом не оставляла меня.
Зов сэра Кофы меня застал врасплох. Я так погрузился в себя, что не сразу обратил внимание на то, что в мою голову пытается пробиться посторонний.
-Доброе утро. Я слушаю Вас.
-Утро? Уже полдень, сэр Шурф, к твоему сведению.
-Я прошу прощения за допущенную мной ошибку, - на полном серьёзе извинился я. Мне и впрямь стало неловко из-за подобной оплошности.
-Это неважно. А спросить я хотел другое. Ты пойдёшь со мной обедать? Или слишком занят, чтобы уделить мне два с половиной часа?
Если сэр Кофа Йох обращается к вам с подобным предложением – будьте уверены, что у него имеется до вас какое-то дело.
-Я совершенно свободен и почту за честь присоединиться к Вам, сэр. Скажите, в какой трактир я должен прийти и в котором часу?
-В "Завтрак Мёнина", что на Улице Забытых Снов. Так скоро, как сможешь добраться, если отправишься прямо сейчас.
-Простите, сэр, но я вынужден констатировать, что не знаю такого.
-Тем более, сэр Шурф. Образование молодёжи – один из важнейших аспектов нашей жизни. А ты ещё не настолько стар, чтобы к тебе было неприменимо данное определение.
-Вы не совсем поняли, что я имею в виду, - терпеливо пояснил я, - У него есть какие-то отличительные внешние приметы?
Видите ли, некоторые хозяева не считают, что их забегаловки нуждаются в дешёвой и вульгарной рекламе вроде специальной подсветки или табличек с названием. Один сэр Мохи Фаа чего стоит – трактир его, если вы не знаете, хоть и имеет вывеску, только вот ночью разглядеть её не представляется возможным. Не говоря о том, что можно без особого труда пропустить поворот в нужную подворотню.
-Да. Он трёхцветный – синий, белый, розовый, и ещё двухэтажный. Находится почти на перекрёстке.
-Хорошо, я скоро буду, сэр.
Да, здание это действительно было бы сложно не заметить. Сэр Кофа высказался насчёт двух этажей, но ничего не сообщил о длине и ширине строения. А, тем не менее, размах его свидетельствовал, что либо трактир был построен в расчёте на эхлов, либо его создатель страдал тяжёлой формой гигантомании.
А Кофа Йох уже занимал угловой столик и, завидев меня, поднял вверх вилку с наколотой на неё помесью гигантского яичного желтка и шарика из свежего жареного мяса. Впрочем, золотистая корочка кушанья выглядела аппетитно.
-Закажи это, сэр Шурф, советую.
-И как же оно называется, сэр?
-Пунпоны по-ташерски. В настоящее время – чуть ли не шедевр доступной кухни. Тебе ведь известно, где находится Ташер? Можешь поверить мне, с Очевидной Магией дела там у них обстоят печально. Но справляются, как видишь.
-Уроженцы, я так понимаю? А трактир при этом назвали в честь Короля Мёнина? – зачем-то уточнил я.
-Это творчество жены основателя. Она – коренная жительница Ехо. А он приехал посмотреть на нашу столицу, знакомые своими вдохновенными описаниями подначили, а здесь встретил её, да так и осел у нас. Леди Кадна наотрез отказалась переезжать, а он возьми и измени всю свою жизнь ради неё.
Вообще говоря, мне не очень нравится навязанное мне чужое мнение. Но кто я, в сущности, такой, чтобы не доверять мнению сэра Кофы в области, в которой он признан непревзойдённым экспертом? Разумеется, я последовал данной рекомендации. Признаюсь честно, что уроки, которыми я впоследствии старался честно поделиться с сэром Максом, я получил именно от моего старшего коллеги.
Пока я сосредоточенно жевал, меня успели нагрузить всеми последними городскими сплетнями. Главный оперный тенор женился на скандально известной поэтессе, какой-то бывший Младший Магистр Ордена Дырявой Чаши пытался заговорить воду в Хуроне, чтобы вызвать наводнение, а сэр Нули Кариф обнаружил банду контрабандистов, которые пытались ввозить в Ехо на распродажу в качестве сувениров-талисманов камни, отколотые от Черхавлы – поддельные, разумеется… Обнаружив, что я скоро окончательно усну, тем паче что разбудили меня очень рано, сэр Кофа смилостивился.
-Но ты, конечно, хочешь знать, для чего я позвал тебя?
-Если Вам не слишком трудно мне это объяснить, - пробормотал я, с трудом отводя взгляд от почти опустошённой тарелки.
-В порту видели призрак "Летающей Глини".
Он сказал это как нечто само собой разумеющееся. Однако, мой недоумевающий взгляд сказал ему явно больше, чем сумели бы тысячи вопросов.
-Была такая леди-капитан. Глини Эртани. Рассказывают, будто три века назад, или около того, она и её команда были захвачены укумбийскими пиратами, и их пытались подвергнуть обряду инициации, однако, каким-то образом леди Глини удалось сорвать таковой, и они сумели сбежать с островов, однако, шаман наложил на них проклятие, из-за которого никто из экипажа никогда не умрёт, и корабль будет существовать вечно, но – он никогда не сумеет пришвартоваться ни к одному берегу, хотя подходить сможет почти вплотную, а всякое его появление будет вызывать в жизни всех, видевших его, страшные несчастья. Вскоре после этого её захваченная в бою при бегстве с острова и так и оставленная леди Глини у себя вместо уничтоженного пиратами судна шикка попала в бурю посреди океана, и с тех пор буря так их и не отпускает – они каким-то образом приобрели зависимость друг от друга, то есть – либо "Летающая Глини" возникает непосредственно перед тем, как разразится ужасная непогода, либо она появляется там, где таковое событие только что произошло, но успело сойти на нет.
Мой взгляд сразу потяжелел, сонливость, навеянная сытостью, мигом пропала.
-То есть, Вы предлагаете мне разобраться с её призраком, если он снова объявится, или с бурей, если таковая произойдёт?
-Собственно, предлагаю не я, а Джуффин. Ты ведь сегодня утром не соизволил появиться в Доме у Моста, - миролюбиво констатировал Кофа.
-У меня имеются веские обоснования такого поступка. Но я принесу письменные извинения Чиффе, если он потребует, с подробным описанием моих мотивов и обязательством более ни при каких обстоятельствах не пренебрегать буквой предписаний, - честно предложил я.
Уж не знаю, почему, но от этих слов сэр Кофа от души рассмеялся.
-Расслабься, сэр Шурф, ему уже всё известно. А вот помощь с кораблём-привидением действительно потребуется.
Ну, конечно. Эксперт по призракам, полтергейстам и прочим потусторонним силам у нас я. И по непогоде – тоже я. Джуффин Халли, бывший Кеттарийский Охотник, умеет ничуть не хуже. Но он ведь у нас теперь служит начальником. А какой руководитель будет сам тратить время, когда есть подчинённые?
-Я займусь этим делом, сэр.
-Да какое там дело, постережёшь несколько ночей, и всё. Увидишь – испепелишь. Не увидишь – значит, нас дезинформировали.
Вот в последнем я крепко сомневался. Не стал бы Кофа меня просить, если бы думал, что ему всучили бессмысленную байку. Но я промолчал, кивнул, открыл в трактире на своё имя счёт – твёрдо решив, что буду сюда ходить, хотя бы изредка, - и ушёл.
Ночь была ничем не лучше и не хуже других. К сожалению, в течение дня мне не удалось изобрести способа обличить сэра Глеххи. Не сказать, чтобы я был расстроен или выбит из колеи, но обещание своё намеревался исполнить любой ценой. И, если бы ничего не пришло на ум – вернулся бы выбивать из него информацию посредством психологического давления, а то и, не исключено, телесного воздействия.
Мне нужен был оптимальный вариант, а не полумера.
-Хорошей ночи, сэр Лонли-Локли.
Я повернул голову и обнаружил, что рядом со мной обретается красноглазый Коба. Почему-то этот факт мне показался чуть ли не знаком судьбы. Вроде того, что, если уж он тоже там, то всё идёт как надо. У Кобы, надо признаться, совершенно удивительное чутьё на всякого рода странности, он наблюдателен и сметлив. И собеседник он увлекательный, порой рассказывал мне такие вещи, которым я бы никогда не поверил, если бы мне не приходилось в жизни, по стечению обстоятельств или благодаря работе в Тайном Сыске, видывать самые разнообразные и порой совершенно дикие чудеса.
-И тебе хорошей ночи, - я кивнул.
-Сегодня туман, - он зябко повёл плечами, - Правильная ночь для того, чтобы ждать.
Как он связывал явление корабля и туман – я, вообще говоря, понял не сразу, но зато мгновенно почувствовал его правоту.
И в этот самый миг меня озарило. Вот так – внезапно, безо всяких внешних предпосылок. Тогда мне показалось, что это не вовремя, а вот теперь я могу с уверенностью сказать – любое событие происходит в своё время. Не раньше и не позже. Оно просто или случается, или нет.
-Коба, окажи мне, пожалуйста, услугу. Я должен ненадолго отлучиться – если появится хотя бы намёк на ожидаемое нами событие, шли мне Зов. Незамедлительно. Это очень важно.
-Хорошо, Шурф, я так и поступлю, - важно кивнул Коба.
И я встал на Тёмный Путь.
Я не видел лабораторию сэра Глеххи Кубашты, но примерно представлял себе, где она находится. И очень надеялся, что сумею не застрять в стене ненароком, неправильно рассчитав длину вектора.
Там было темно. Хоть глаз выколи, как выражается сэр Макс, хоть данная процедура и кажется мне на редкость нецелесообразной. Впрочем, наши глаза способны видеть в любом мраке, и это мне тогда очень помогло. Произвести обыск в помещении, не вызвав ни малейшего шума – это было совсем непросто. И я уже не думал, что моя затея принесёт хоть какой-то успех, не говоря уже о её вопиющей незаконности. Но под шкафом что-то блеснуло. Я подобрал этот предмет, им оказалась шестерёнка неправильной формы, совершенно особая, от специального аппарата. Я знаю точно, потому что я изготовил её сам. Для Магистра Мумфи.
И за следующие пять минут я нашёл также рычаг от его устройства и диск, который при работающем инструменте должен был вращаться.
Совершенно очевидно стало для меня, что запах от неудачного эксперимента тогда был вызван попыткой собрать устройство. Мы с сэром Йумфи ещё не успели составить инструкцию к нему, поскольку наше изобретение нуждалось в некоторой доработке, во всяком случае – ещё не было испытано и проверено, и никого, кроме меня, мой друг к нему не допускал. Выкрасть и устроить взрыв, чтобы кража не была обнаружена, и, заодно, уничтожить возможные дубликаты или заготовки для таковых – там же всё чуть ни не в труху превратилось, - ход почти гениальный. Низкий, подлый, беспринципный, но хитрый и ловкий.
Я почувствовал, как мои губы сама собой начинает искривлять гримаса оскала Безумного Рыбника. И пресёк данное безобразие прежде, чем тот успел захватить надо мной власть. Но из-за этих упражнений я потерял драгоценную секунду, в которую мне нужно было предпринять отход – поскольку как раз в тот момент в комнату вошёл сэр Глеххи.
-Пойманы с поличным, сэр Лонли-Локли, - с нескрываемой издевкой обрадовался он.
-Не торжествуйте раньше времени. Я нашёл улики, - оборвал его я.
-Я скажу, что это Вы мне их подбросили. Вы ведь – заинтересованная сторона, Ваши показания не могут приниматься в расчёт.
От его беспримерной наглости у меня дыхание перехватило. Я непроизвольно примерился к его горлу, на миг искренне и горячо пожелав вцепиться в эту грешную глотку.
-Можете злиться, это Вам уже не поможет.
И я успокоился. Сразу и совершенно. Даже без упражнений. И обретённое спокойствие помогло мне обнаружить в его рассуждениях слабое звено.
-Знаете ли Вы, что такое Незримая Магия? Судя по всему – нет. Но я объясню. Она позволяет считать воспоминания любого предмета. И изъятые мной доказательства при допросе обязательно продемонстрируют истину. Если не верите – я могу устроить Вам сеанс. Правда, Вам придётся поехать со мной в Дом у Моста.
И в этот момент он оказал сопротивление. Это был самый неразумный поступок с его стороны за всё время нашего, с позволения сказать, знакомства.
Воспользовавшись всё тем же Тёмным Путём и доставив обездвиженного сэра Глеххи в горсти прямиком Джуффину, который той ночью, хвала Магистрам, решил подежурить на нашей половине Управления Полного Порядка, я вернулся к Кобе. На пристани всё было так же тихо и мирно. Хурон дремотно нашёптывал что-то, а алые глаза Кобы как будто светились изнутри. Кому-то это, вероятно, могло бы даже показаться зловещим. Но я-то знал, что на свете мало людей более надёжных, чем наш старшина нищих. Если, разумеется, не ожидать от него больше, чем он может и готов дать. Но это применимо к любому человеку.
Коба сидел на причале, скрестив ноги, и взирал на меня очень странно – то ли снисходительно, то ли заинтересованно. Я подумал, что было бы неплохо уговорить его отправиться домой – просто потому, что столкновение с зачарованной шиккой может быть опасно, да и мне не нужны гражданские лица поблизости от меня в то время, как я выполняю свою работу. Но не успел.
Хотя, признаться, не успел я не только это, а вообще ничего.
Призрачный киль, будто сотканный из плотного тумана, такой огромный, будто кто-то увеличил стандартные размеры шикки раза в три, не меньше, надвинулся на нас будто из ниоткуда. Только что ничего не было – и вдруг громада судна нависла над нами, грозя похоронить под собой. Казалось, рассерженная на своё несчастье капитан Глини решила попробовать сокрушить причал, на который её не желали пускать.
Я одним движением руки то ли задвинул, то ли просто отбросил Кобу назад – уже не помню точно, слишком быстро отреагировал для того, чтобы моё сознание успело угнаться за моими же действиями. Левая защитная рукавица слетела, обнажив когти моей Перчатки Смерти. И этими самыми когтями я попросту проткнул корпус "Летающей Глини" ниже ватерлинии.
Она лопнула, будто необъятных размеров мыльный пузырь, а я оказался в центре бури.
Человек, угодивший в ураган, имеет весьма ничтожные шансы выжить. Но я попал в самую середину, а там всегда царит спокойствие. Безмятежный островок для наблюдения, совсем как тот, который я избрал в качестве пристанища для своей личности после того, как обуздал Безумного Рыбника, тоже, в некоторой степени, являвшегося стихией. Вокруг меня вихрились и завывали тёмные потоки взбесившегося воздуха, но я понимал – мне не усмирить их, пока я не уничтожу сердце.
Сердце бури – сердце корабля.
-Сердце – это я, - промолвил ледяной женский голос у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел привидение. Точнее, она была чем-то между существом, обладающим телесностью, и призраком в обычном понимании слова. Не живая, не мёртвая. Явно когда-то являвшаяся роскошной красавицей и умной воительницей, леди Глини Эртани, пленница проклятия. Высокая, коротко стриженая. Я почему-то был уверен, что её волосы при жизни являлись белокурыми. И широко распахнутые в немом ожидании голубые глаза. А вокруг уже толпилась команда, и они выглядели более требовательно, нетерпеливо, как будто рабы, которым кто-то после нескольких веков тяжёлых трудов исключительно во имя кое-какого выживания посулил свободу и счастье.
-Я дам Вам покой, леди, - медленно ответил я, - Я дам покой вам всем, - добавил я уже громче, обращаясь ко всему собранию. Они ответили мне тихим рокотом, чем-то напоминающим звук, с которым высокие волны разбиваются о монолитную скалу.
Леди Глини склонила голову, и кончик когтя указательного пальца моей левой руки коснулся того места, где у живых людей бывает сердце. Глини вздохнула, улыбнулась – и растворилась у меня на глазах, став мягким, ласковым туманом, который на прощание коснулся моих щёк.
Команде мне и внимания уделять не пришлось. Они пропали вслед за своим капитаном.
А буря, взвихрившись в агонии смерти, вышвырнула меня вон. Ехо я видел далеко внизу, под собой, заметил упрямо сверкающие в ночной тьме огни Гребня Хурона, обратил внимание на подсвеченную мертвенно-голубым тюрьму Холоми и сверкающий дорогой нарядной игрушкой замок Рулх.
Ну что, всё хорошо, что хорошо кончается. Вот только вряд ли мне удастся приземлиться без переломов – бесстрастно подумал тогда я. И действительно – летел-то я не по своей воле, меня влекло, и я мог положиться лишь на милость этой силы. В воздухе даже Тёмным Путём воспользоваться невозможно.
Мощный удар об крышу Иафаха выбил из меня дух. В глазах померкло, и, если честно, я решил, что больше не очнусь. И в тот момент мне было так странно, что я не воспринимал данный факт как трагедию. Можно сказать, что я целиком и полностью доверился судьбе. Мне это не совсем свойственно, но, видимо, таковы последствия всякого благополучно совершённого необходимого поступка.
-Дыши, сэр Шурф. Давай, дыши. Ты можешь. Вдох, выдох, вдох, выдох…
-Сэр, я помню наизусть четыреста восемьдесят шесть упражнений, которым Вы меня научили, и ещё сто тридцать одно, изобретённое мной, - напомнил на всякий случай я.
И открыл глаза. Сообразив, что я всё ещё на одном свете с сэром Джуффином Халли, я не мог позволить себе и дальше оставаться в обмороке.
Мы находились в обустроенной леди Сотофой Ханемер беседке. Она тоже находилась здесь, камру готовила – хлопоча, на мой вкус, немного слишком театрально. Значит, это она меня нашла и подобрала, когда я вломился сквозь защиту Иафаха столь экстравагантным образом – пока меня не поймали дежурные Магистры и не предъявили пред очи Нуфлина Мони Маха, который, когда его будили в неурочный час, был ещё более вспыльчив, чем обычно. Предотвратила, так сказать, межведомственный конфликт. Ну, а теперь всего лишь наложат взыскание на нескольких человек. То, что я ускользнул – всё-таки их недосмотр.
-Если я не ошибаюсь – это твоё имущество? – поинтересовался, между тем, сэр Халли, протягивая мне мою защитную рукавицу.
-Благодарю Вас, сэр, - сдержанно ответил я, принимая её и надевая на Перчатку. В тот момент я осознал, что наибольшая опасность, которой я подвергался за последние сутки, заключалась именно в том, что я не изолировал ту сразу же, как только выполнил своё задание. Нарушение восемнадцатого и тридцать четвёртого пунктов моей профессиональной инструкции. А ведь я сам её составил, когда Эпоха Орденов завершилась. В теории, я по-прежнему могу заставлять рукавицы появляться и исчезать мысленным приказом. Однако, на практике, мне пришлось приучить себя к довольно длительному ритуалу, то есть – сперва снимать их, затем, когда надобность в Перчатках отпадает, снова надевать.
-Коба проспорил мне десять корон. Он утверждал, что ты долетишь до самого Гажина, - тем временем непринуждённо продолжал Джуффин.
И ведь притворялся так хорошо, что даже я чуть не поверил, что ему действительно позарез необходимы эти десять корон. Мне пришлось напомнить себе, с кем я, собственно, имею дело, чтобы очнуться.
-Я, безусловно, благодарен Вам, сэр, но не могу ли я сейчас поехать домой? – осведомился я.
-Ты абсолютно прав, сэр Шурф. Не можешь, - жизнерадостно заявил Чиффа.
-Не раньше, чем выпьешь моей камры и поешь, - решительно прибавила леди Сотофа Ханемер.
Я посмотрел на неё и подавил вздох. С леди Сотофой лучше не спорить, поэтому я решил в очередной раз сэкономить время и уступить ей. Нужно признаться, что у меня попросту отнимается дар речи, когда я собираюсь сказать ей "нет ". И, сколько я ни старался – просто потому, что не люблю от кого-то зависеть, - преодолеть это мне не удалось.
-Завтра навестишь своего друга, передашь ему посылку, - тем временем, продолжал сэр Халли, - При обыске в доме сэра Глеххи обнаружили все остальные части его оборудования.
-Не поломали? – обеспокоился я, поскольку отлично представлял себе, как проводит обыски городская полиция.
-Обыск осуществлял я, и смею полагать, что не повредил ничего сверх того, что уже было благополучно сломано нашим незадачливым вором, - безмятежно ответствовал Джуффин, - Да ты отдохни пока, сам на себя не похож, тюрбан потерял, виданое ли дело…
А вот теперь я действительно тяжело вздохнул.
-Жизнь удалась. По крайней мере – на текущем её этапе. И не притворяйся, что тебя только что пригласили на похороны, - строго сказала мне на это леди Сотофа.
Что ж. Чего нет, того нет. Изображать не свойственный мне энтузиазм я не мог, но и чувствовать себя так, будто Мир переживает последние свои минуты, я перестал. От нескольких её слов. Всё-таки поразительные вещи она вытворяет со мной. И, между прочим, до сих пор. Кажется, мне всё-таки удалось стать для неё тем единственным исключением, которое подтверждает правило или зарок. Видите ли, с мальчиками сия леди обычно не возится…
Шурф с непробиваемо-отрешённым выражением лица допил чай и перевёл задумчивые и слегка печальные глаза на слушателей. По очереди, сначала на Франка, а затем на Магистра Юука.
-Мой друг, Магистр Мумфи, жив и здравствует до сих пор, - промолвил он с неясным намёком.
